Уникальный источник - диаграмма автоматического оружия парагвайской 8-й пехотной дивизии с количеством, процентным соотношением и происхождением образцов оружия. Темные внутренние сектора - собственные закупки, "в точечку" - трофеи.

Все остальное - домыслы и слухи, но есть информация об участии как томпсона М1921, единственным, на взгляд автора, источником его в Боливийских ВС могла быть люди из окружения боливийского"оловянного короля" Симона Патино (Simón Patiño) или "оловянных баронов" Карлоса Арамайо (Carlos Aramayo) и Маурисио Хохчайлда (Mauricio Hochschild). Первый подарил своей стране новенький транспортный самолет, что уж тут говорить про стрелковое оружие.
Также финские источники настаивают на продаже Боливии некоторого количества Лахти Суоми, возможно предсерийных (с рожком на 25 патронов и в калибре 7.65АСР). Финны в тот период активно продвигали его на рынок, дабы обеспечить себе средства для собственного производства.
Необходимо отметить, что все вышеуказаные пистолеты-пулеметы достаточно сильно отличаются от привычных нам ПП периода ВМВ высокой стоимостью, большой долей металлообработки деталей и общей культурой исполнения. В связи с тем все они имеют режим одиночного огня, достаточно точны и более-менее надежны. Интересно, что на некоторых образцах предполагалось использование штык-ножа.
В целом опыт использования пистолетов-пулеметов несомненно повлиял на германскую военную мысль, а через нее на развитие этого класса оружия во всем мире.

MP-28-II

Эрма ЕМР

Лахти "Суоми"

Томпсон М1928

Штейр-Солотурн S-100 (он же МР-34 ö )

Текст Борис Михайлов
За качественные фото оружия благодарим буржуйский аукцион.

Столкновение Германии и России в Первой мировой войне по итогу не принесло победы ни одной из сторон. Российская империя рухнула под ударом внутренних революционных событий, не дотянув года до победы Антанты, Германия же оказалась в войне побеждённой стороной. По иронии судьбы, русской и германской военной мысли предстояло в очередной раз столкнуться в южноамериканском регионе Чако.

Снова чёрное золото

Самая кровопролитная война XX века в Латинской Америке, продолжавшаяся без малого три года и унёсшая более 100 000 человеческих жизней, началась из-за нефти. Нет, даже не так. Из-за признаков наличия нефти.

Разумеется, были и другие причины. Когда на осколках рухнувшей испанской колониальной империи в Южной Америке стали возникать новые государства, они столкнулись с проблемой территориальных споров. Зачастую испанцы не проводили точного разграничения между административно-территориальными единицами в глубине континента. Регион Гран-Чако, слабо заселённый и бедный ресурсами, мало интересовал колониальные власти, и граница между вице-королевствами Рио-де-Ла-Плата и Перу была здесь весьма условной.

Ситуация особо не изменилась и после появления независимых государств. В северной части Ла-Платы в 1811 году появилась независимая Республика Парагвай, а в 1825 году провозгласило независимость государство Верхнее Перу, вскоре переименованное в честь Симона Боливара в Боливию.

Почтовые марки Паргвая и Боливии периода с 1924 по 1935 годы

Ещё в 19 веке обе страны-соседки пытались договориться о проведении официальной границы, но их переговоры не увенчались успехом. Во-первых, земли действительно были малоинтересными, во-вторых, и у Боливии, и у Парагвая были более насущные внешнеполитические проблемы. Обе страны во второй половине XIX века потерпели военные поражения в войнах с соседними странами. Боливия проиграла Вторую Тихоокеанскую войну против Чили, утратив выход к Тихому океану и месторождения селитры в Атакаме, а Парагвай был разгромлен в войне против Тройственного альянса Аргентины, Бразилии и Уругвая, потеряв около половины территории и, по некоторым оценкам, до 80% населения.

В общем, и Боливия, и Парагвай были явными аутсайдерами по отношению к остальным соседям. Поэтому до поры – до времени ни сил, ни желания для решения взаимного территориального спора у них не находилось. Впрочем, с начала XX века боливийцы начали посылать военные контингенты в спорный регион и построили несколько фортов. Кроме того, промышленные круги Ла-Паса вынашивали идеи постройки порта на реке Парагвай. Такой порт позволил бы Боливии получить выход в Атлантический океан взамен утраченного в войне с Чили выхода в Тихий. Парагвай в свою очередь осваивал область в хозяйственном плане, проложив железную дорогу от реки Парагвай вглубь Чако. Парагвайское население региона постепенно увеличивалось, а немногочисленные местные индейцы-гуарани также считали себя парагвайцами.

На этом этапе мирное решение территориального спора ещё было вполне возможным. Парагвай предлагал Боливии поделить спорную область примерно пополам, но соседи упорно настаивали на том, что весь регион Чако до самой реки Парагвай должен принадлежать им.

При всём при этом дело до эскалации конфликта не доходило. Обе страны не были богатыми, скорее наоборот – входили в число беднейших государств Америки, и свободных средств на гонку вооружений у них практически не было.

Военнослужащие паргвайской армии периода Чакской войны; современная реконструкция

Всё изменилось в 1928 году, когда в западной части спорного региона, практически в предгорьях Анд, европейские геологи обнаружили признаки крупных месторождений нефти. Интерес к пустынному региону значительно вырос, боливийское правительство официально объявило о своём суверенитете над Чако вплоть до реки Паргвай (по которой планировало вывозить нефть на экспорт) и отправило к реке свои войска.

Отряды армии Парагвая, поддержанные местными индейцами, вытеснили боливийские подразделения, после чего парагвайское правительство также заявило о своём суверенитете над всей областью Чако. В течении примерно года, с августа 1928 по сентябрь 1929 года в регионе происходили вялотекущие боевые действия, которые преимущественно выглядели как столкновения патрулей и перестрелки. Впрочем, в январе 1929-го боливийские ВВС в числе трёх самолётов бомбили укрепления парагвайцев у города Байя-Негро.

Под давлением Лиги Наций конфликт удалось прекратить, Боливия и Парагвай подписали соглашение о перемирии и даже возобновили дипломатические отношения. Но предвкушение выгод от добычи пока ещё не обнаруженной нефти (напомню, что найдены были только ПРИЗНАКИ месторождений) не позволило погаснуть конфликту полностью. В дело вмешались крупные нефтедобывающие корпорации. Американская «Стандарт Ойл» обеспечила помощь Боливии, которую она отправляла через порты Чили. Её конкурент, британско-голландская «Ройял Датч Шелл» сделала ставку на Парагвай, оказывая ему поддержку через союзную на тот момент Великобритании Аргентину.

Эпилог Первой и пролог Второй мировых войн в сердце Южной Америки

Боливия, активно готовясь к новой войне, сделала ставку на техническое превосходство и германский офицерский корпус. Вообще, Боливия к началу войны явно выглядела фаворитом. Численность населения страны почти в 3 раза превосходила численность населения у вероятного противника – 2,15 млн в Боливии против 0,8 млн в Парагвае. Доходы от оловянных шахт, а также кредит от «Стандарт Ойл» позволили закупить крупные объёмы современного вооружения и военной техники.

Боливийские «Юнкерсы

Военно-воздушные силы Боливии к июню 1932 года (началу войны) насчитывали 60 самолётов различных типов, от старых многоцелевых бипланов вроде французских «Бреге» 19А» до более современных истребителей, вроде британских «Виккерс» Тип 155 (модификаций «Боливиан скаут» и «Вэндэйс»). Более того, относительно прочное финансовое положение Боливии и финансовая помощь «Стандарт Ойл» позволили приобрести уже в ходе войны 20 лёгких бомбардировщиков «Кертис-Рай» C14R «Боливиан Оспрей» и 9 истребителей «Кертис» 35А Хоук IIS. В 1933 году Боливия докупила в Германии также 4 транспортных Ju-52/3m (самолёты этой марки впоследствии стали основой самолётного парка немецкой десантно-транспортной авиации), а в 1934 г. в Швеции – 3 средних бомбардировщика «Юнкерс» К-43.

При этом, рассчитывая на превосходство в воздухе, боливийцы не забыли и о ПВО. В каждой боливийской дивизии (впрочем, по численности они соответствовали в лучшем случае европейским полкам) имелось по два зенитных автомата «Симаг-Беккер» калибра 20 мм.

Парагвайская авиация к началу войны состояла всего из 17 самолётов, преимущественно раритетов. В их число входили старые итальянские разведчики «Ансальдо», два истребителя «Моран-Солнье», учебные французкие «Анрио» HD-32 и один относительно новый итальянский истребитель «Савойя» S-52. В 1929 году этот ветхий воздушный флот пополнился несколькими французскими бомбардировщиками «Потез» и истребителями-монопланами «Вибо». В том же году паргвайцы разжились учебными американскими бипланами «Консолидейтед-Флит 2». За всё время конфликта нищая страна смогла приобрести только пять относительно новых истребителей «Фиат» CR 20bis.

Самолёт «Фиат» CR 20bis ВВС Парагвая

Для боевых действий на суше боливийцы закупили 3 танка «Виккерс» Mk. E и танкетки «Карден-Ллойд». На вооружении боливийской артиллерии появились современные французские гаубицы «Шнейдер», горные пушки калибра 55 мм, а пехота получила огнемёты и станковые 7.7 мм пулемёты «Виккерс».

Боливийская пехота на марше

Для Парагвая такие образцы современного вооружения были непозволительной роскошью, и он закупал оружие, что называется, «эконом-класса». Тем не менее, эти закупки, сделанные в том числе и за счёт секретного кредита от благожелательно настроенной Аргентины, оказались весьма удачными. В большом числе были закуплены удобные для действий в джунглях датские ручные пулемёты «Мадсен», а также 81-мм миномёты Стокса-Брандта. Эта «артиллерия для бедных» стоила в три раза дешевле полевого орудия похожего калибра, могла переноситься в разобранном виде и в условиях тотального бездорожья оказалась очень эффективной.

Боливия, имея плохо подготовленный офицерский корпус, глубоко поражённый коррупцией и казнокрадством, в вопросе военного управления сделала ставку на приглашённых военных специалистов. В рядах боливийской армии сражались чилийские добровольцы, чехословацкие военные советники, но костяк руководства составили немецкие офицеры. Командующим боливийской армией стал генерал Ганс Кундт, сражавшийся в годы Первой мировой на галицийском и польском фронтах. В Боливии он запомнился своим пристрастием к жёсткой дисциплине и немецкой пунктуальностью.

Генерал Ганс Кундт, командующий армией Боливии

Всего же в числе командования боливийской армии числилось 120 германских офицеров. Служил здесь и такой одиозный деятель, как руководитель гитлеровской организации СА Эрнст Рём, который с 1925 года был военным инструктором в звании боливийского подполковника. Правда, сам Рём непосредственно в боевых действиях поучаствовать не успел, вернувшись в начале 1931 года в Германию.

Эрнст Рём в форме боливийского подполковника

После гражданской войны в России огромное число русских офицеров-белогвардейцев оказалось рассеянным по всем обитаемым континентам. Удивительно, но даже забытый богом Парагвай оказался новой родиной для многих из них. И если Боливия сделала ставку на иностранных наёмников (которым необходимо было платить неплохие деньги), небогатый Парагвай заблаговременно предложил белогвардейцам-эмигрантам офицерские должности.

Начальник Генерального штаба Парагвая во время войны Иван Тимофеевич Беляев находился на службе в армии этой страны ещё с 1924 года. Бывший полковник русской армии, сначала он преподавал в военном училище Асунсьона фортификацию и французский язык, а затем был направлен министерством обороны в Чако для исследования этого малоизученного региона. Беляев предпринял 13 экспедиций в эти земли, нанёс их на карту, изучил культуру, быт и языки местных индейцев. Его работа позволила де-факто закрепить регион за Парагваем и помогла оттянуть войну. Кстати, то, что Парагвай успел стать новым домом для десятков русских эмигрантов, - тоже во многом заслуга Ивана Тимофеевича. Именно он увидел в этой стране место, где можно было бы создать национальный русский очаг для тех, кто вынужден был бежать из России. Через газеты он обратился к русской эмиграции в других странах с призывом ехать в Парагвай. Правительство этой малонаселённой страны, заинтересованное в притоке образованных специалистов и просто в росте численности населения, поддержало инициативу Беляева, обещая помочь с переездом и предоставить гражданство.

Генерал Иван Тимофеевич Беляев – начальник генерального штаба армии Парагвая

В итоге к началу 30-х годов в Парагвае сложилась крупная жизнеспособная русская колония. Эмигранты работали преподавателями, врачами, инженерами, агрономами. Их жизнь начала налаживаться, но тут вновь на горизонте замаячила война.

На призыв новой родины откликнулись в общей сложности около восьмидесяти русских офицеров. Среди них было 2 генерала (кроме Беляева, за Парагвай сражался генерал-майор Генштаба русской императорской армии Николай Францевич Эрн, также преподававший в мирное время в военном училище Асунсьона), 8 полковников, 4 подполковника, 13 майоров и 23 капитана. Три русских офицера в ходе войны были начальниками штабов парагвайских армий, один был комдивом, двенадцать командовали полками, остальные - более мелкими подразделениями – батальонами, ротами и батареями.

Итак, в самом центре Южной Америки, в её малообитаемом и труднодоступном сердце, через 14 лет после окончания Первой мировой войны вновь по разные линии фронта оказались вчерашние заклятые враги – офицеры германской и русской армий.

Война: дисциплинированная бедность против отважной нищеты

К зиме 1932 года Боливия накопила достаточные силы, и 15 июня её войска (без объявления войны, кстати – а что вы думали, немцы руководят генштабом!) атаковали парагвайские форты в Чако. Генерал Кундт планировал в результате наступления выйти к реке Парагвай и перерезать тыловые коммуникации противника.

Армия Парагвая из-за внезапности нападения не была отмобилизованна, и её численность была ничтожной – около 3 тысяч человек. Однако буквально в течении нескольких недель был проведён успешный призыв, увеличивший её численность до 60 000. Новобранцев-крестьян приходилось учить не только обращаться с оружием, но и ходить в обуви. Если с первой «наукой» призывники справлялись успешно, то с ношением ботинок всё было не так гладко. С детства привыкшие ходить босиком, парагвайские крестьяне не могли привыкнуть к обуви, которая калечила их ноги, и в результате целые подразделения парагвайской армии воевали босиком. Боливийцы за это презрительно называли своих противников «босяками» - впрочем, впоследствии, вероятно, им было очень обидно быть битыми этими самыми босяками.

Парагвайские солдаты,1932 год

В начальный период войны боевые действия сводились к осаде (с переменным успехом) боливийцами парагвайских фортов и к боевым столкновениям в джунглях. План генерала Кундта по выходу к Консепсьону оказался невыполненным – отлично изучивший местность генерал Беляев предвидел подобные действия своего коллеги и хорошо подготовил к обороне расположенный на направлении главного удара боливийцев форт Нанава. Здесь обновили старые укрепления, возвели новые, а для введения в заблуждение боливийской авиации создали ложные артиллерийские позиции. Форт не удалось взять сходу, и боливийцы начали его осаду.

К этому времени стало понятно, что техническое превосходство Боливии не имеет большого значения в условиях местности Чако. Авиация в джунглях часто была вынуждена бомбить практически вслепую. Двигатели танков и танкеток перегревались в условиях бездорожья и жары, и парагвайцы даже захватили один абсолютно исправный, но брошенный боливийцами танк. А знание местности парагвайцами было существенным козырем. Экспедиции генерала Беляева не были напрасными – у парагвайцев, в отличии от боливийцев, были детальные карты Чако. Кроме того, им помогали дружественные индейцы.

Парагвайские миномётчики с миномётами системы Стокса-Брандта на позиции

Уже в сентябре парагвайцы перешли в наступление. Они решили отбить захваченный ранее противником форт Бокерон, но первый штурм оказался неудачным. Тогда они расчистили в джунглях две взлётно-посадочные площадки, стянули к Бокерону практически всю имеющуюся авиацию и до конца месяца практически ежедневно бомбили форт. Боливийская авиация, не имевшая аэродромов поблизости, не смогла прикрыть свои войска с воздуха, и 29 сентября боливийский гарнизон капитулировал.

Затем парагвайцы отбили форт Кораллес и вторглись на территорию, контролируемую до войны Боливией. Но попытка атаковать старые боливийские укрепления провалилась, и война стала приобретать характер позиционной. Для немцев с их опытом Первой мировой это была знакомая ситуация.

Танкетка «Карден-Ллойд» вооружённых сил Боливии

В конце 1932 года, после рождественского перемирия, у Кнудта появился новый начальник генерального штаба – генерал фон Клюг. Под его руководством была спланирована новая операция по взятию форта Нанава. Со 2 января авиация Боливии начала бомбить позиции заблокированных в форте парагвайцев, а 10 января при поддержке трёх бомбардировочных эскадрилий боливийцы пошли на штурм.

За 10 дней боёв 5-я парагвайская дивизия подполковника Иррасобола потеряла убитыми 248 человек, а штурмующие её укрепления боливийские войска - более двух тысяч. Бомбардировщики ВВС Боливии успешно утюжили стволы пальм, замаскированные парагвайцами под артиллерийские орудия, но в военном смысле никакой пользы от этих налетов для боливийцев, конечно, не было. Нанава выстояла.

После официального объявления Парагваем войны Боливии 10 мая 1933 года парагвайцы стали действовать активнее. Их авиация уже действовала в глубине боливийской территории, нанося удары по укреплённым пунктам. 4 июля Кнудт решил в очередной раз закрыть вопрос с фортом Нанава, и боливийцы начали новый штурм. Впереди атакующих колонн боливийской пехоты наступали два танка «Виккерс», экипажами которых командовали немецкие капитаны фон Криес и Брандт. С воздуха позиции парагвайцев утюжили 10 боливийских бомбардировщиков, а непосредственно пехоту поддерживали огнемётчики.

Парагвайцы не дрогнули, ответили огнём артиллерии и градом гранат. Танки боливийцев были уничтожены, хотя один из них сумел приблизиться к линии окопов на 60 метров.

Уничтоженный парагвайской артиллерией боливийский танк

В этом наступлении боливийцы снова потеряли более 2 000 человек (против 149 убитых у парагвайцев). Из-за такого количества жертв Нанаву стали называть «Верденом Чако».

После провала наступления под Нанавой на фронте до конца 1934 года наметилось относительное затишье. В конце 1933 года воздушная разведка парагвайцев обнаружила значительные бреши в боливийских позициях в районе Кампо-Виа. Парагвайцы незаметно для противника сконцентрировали значительные силы и 3 декабря начали операцию, закончившуюся окружением двух боливийских дивизий. Здесь боливийцы потеряли 2 600 человек убитыми, 7 500 их солдат попало в плен. Парагвайцы захватили огромные трофеи – 45 орудий, 536 пулемётов и около 8 000 винтовок, что позволило им сформировать новые части.

А с началом 1934 года парагвайцы перехватили инициативу окончательно и начали тщательно подготовленное наступление вдоль рек Монте-Линдо и Пилькомайо, на северо-запад. В условиях наступившего сезона дождей боливийская техника вязла и ломалась, а босоногие парагвайские солдаты, несмотря на численное превосходство противника, упорно продвигались вперёд. За два месяца наступления они продвинулись вглубь Чако на 200 километров, взяв в плен ещё более 7 000 боливийцев.

Но теперь ситуация поменялась. Коммуникации парагвайцев сильно растянулись. Коме того, они вышли в район засушливых плоскогорий – привычную для боливийцев местность. В начале мая 1934 года боливийские войска нанесли контрудар по передовому форту парагвайцев Канада и осадили его. Оборона Канады длилась с 10 по 25 мая, всё это время парагвайцы снабжали окружённых по воздуху. В конце концов парагвайские подкрепления сняли осаду, и наступление продолжилось.

Боливийский кавалерист

В июне парагвайские войска вышли к форту Балливиан, которая находилась практически на границе собственно боливийской территории. 25 июня произошло самое значительное воздушное сражение войны, когда над городком Эль-Кармен сошлись со стороны Парагвая 4 бомбардировщика «Потез» и 2 истребителя «Фиат», а с боливийской – 11 разведчиков «Оспрей» и истребителей «Хоук». «Благодаря» плохой подготовке пилотов с обеих сторон, бой закончился вничью с нулевым счётом.

Лига Наций пыталась достучаться до обеих сторон войны, но её призыв был пропущен мимо ушей. Тогда Лига Наций наложила эмбарго на поставку вооружений участникам конфликта, которое, однако, многократно нарушалось – не забудем о том факте, что за спинами воюющих стран стояли конкурирующие нефтедобывающие компании США и Британии.

В конце 1934 года боливийская армия предприняла последнее наступление в районе Эль-Кармен. Оно было с трудом, но отбито парагвайцами, которые затем перешли в контрнаступление, углубляясь теперь уже в территорию собственно Боливии. К этому времени обе страны были крайне измотаны, но боевой дух парагвайской армии, одержавшей много побед, был очень высок. В марте 1935 года войска парагвайского полковника Эстигаррибиа вторглись в нефтеносный боливийский район у города Вилья-Монтес. Фронт боливийцев к этому моменту практически рассыпался. Обороной Вилья-Монтеса с остатками боливийской армии довольно успешно руководил чехословацкий генерал Плачек, но к концу мая город был окружён парагвайской армией со всех сторон.

К этому моменту потери сторон составили до 40 000 убитыми у Парагвая и до 89 000 – у Боливии. В парагвайском плену находилась почти вся боливийская армия – около 300 000 человек.

Боливия, у которой просто не осталось никаких войск, запросила перемирия, которое было заключено 11 июня.

В июле 1938 года в Буэнос-Айресе был заключён мирный договор, по условиям которого почти вся спорная территория Гран-Чако переходила к Парагваю. Боливийские дипломаты смогли отстоять только выход к берегу реки Парагвай шириной в 20 километров северной части спорной территории.

А нефти в Чако тогда так и не нашли.

Посткриптум

27 апреля 2009 года президент Парагвая Фернандо Луго и президент Боливии Эво Моралес при посредничестве президента Аргентины Кристины Киршнер наконец подписали устанавливающий границу договор между двумя странами.

26 ноября 2012 года президент Парагвая Федерико Франко заявил, что в Чако найдено крупное месторождение нефти, причём отличного качества.

Президент - диктатор Парагвая А. Стресснер воевал в Чакской войне лейтенантом в подчинении русских командиров. Именно русские офицеры, по его словам, сделали из него настоящего военного.

Один из двух русских генералов на парагвайской службе, Николай Францевич Эрн, позже, в годы Корейской войны, вербовал в армию США русских эмигрантов.

Улица в Асунсьоне имени Николая Блинова. 9 июля 1934 года во время атаки на позиции боливийского форта Гуачалья командир первого батальона Восемнадцатого пехотного полка капитан Николай Блинов спас жизнь своему юному помощнику - парагвайскому лейтенанту, закрыв того своим телом

В Чакской войне погибло 7 (по другим данным - 6) русских офицеров, в том числе донской есаул Василий Федорович Орефьев-Серебряков, который повёл свой батальон в психичесую атаку на превосходящие силы боливийцев; в честь Серебрякова был переименован один из отбитых у боливийцев фортов.

В современном Асунсьоне 10 улиц названы в честь русских офицеров.

Литература:

1. Шталь А. В. Малые войны 1920–1930-х годов
2. История войн. т. 3. М.Зевс,1997

Поучаствовать в Первой мировой войне пистолеты-пулемёты не успели, а по её окончании нужда в них вроде бы отпала. Это оружие довольно широко использовалось гангстерами, грабившими банки, и полицией, охотившейся за гангстерами. Но военные считали его неэффективным. Мнение изменилось только после того, как пистолеты-пулемёты, или, как их ещё называли, автоматы, достойно показали себя в джунглях Южной Америки.

Война Чако сделала пистолеты-пулемёты незаменимым оружием!

Фото: Чакская война между Парагваем и Боливией

Сами пистолеты-пулемёты появились в Первую мировую войну, поскольку в условиях так называемого «позиционного тупика» воюющие стороны желали обзавестись «траншейной метлой» - скорострельным оружием ближнего боя, с помощью которого можно было бы «чистить» вражеские окопы.

В качестве такой «метлы» пытались использовать помповые или самозарядные дробовики, а иногда и тяжёлые армейские пистолеты с увеличенным магазином и кобурой-прикладом.

«Томмиган» и изделие Гуго Шмайссера

Созданный в 1915 году и считающийся первенцем в этом виде оружия спаренный итальянский пистолет-пулемёт «Вилар-Пероза» изначально создавался как пулемёт для самолётов и был слишком громоздок. В нём обозначились недостатки всех пистолетов-пулемётов - невысокая кучность стрельбы, слабая убойная сила, большой расход боеприпасов, быстрый перегрев и износ деталей.

Аналогичными недостатками грешил и MP18.I, поступивший в кайзеровскую армию в конце Первой мировой войны и снаряжённый крайне ненадёжным дисковым магазином, прозванным «улиткой». Погоды на фронте это оружие не сделало, зато сделало имя своему конструктору Гуго Шмайссеру.

Более надёжными оказались созданные в 1928-1930 годах и поступившие на вооружение немецкой полиции модели VMP конструктора Фольмера, отличавшиеся от предшественников магазином на 32 патрона.

А на другом берегу Атлантики, в изнывающих от «сухого закона» Соединённых Штатах, полиция и гангстеры строчили друг в друга из пистолета-пулемёта Томпсона образца 1921 года, неофициально прозванного «томми-ганом». Скромные габариты и объёмистый дисковый магазин на 50, а то и на 100 мощных патронов, покорили сердца даже капризных морских пехотинцев. Морпехи пускали его в ход, сражаясь в 1926-1932 годах в Никарагуа против повстанцев Аугусто Сандино.

Однако делиться опытом использования автоматов янки не спешили, да и сама кампания была не такой масштабной, чтобы делать далеко идущие выводы. Получить представление обо всех достоинствах этого оружия европейские военные смогли, изучив опыт войны между Парагваем и Боливией, более известной как Война Чако.

Твёрдая Рука берётся за дело

Своё название война получила из-за спорной территории Гран-Чако (протяжённость с севера на юг - 600 километров, с востока на запад - 400 километров), на которой американские и британские геологи обнаружили признаки нефти.

В 1864-1870 годах Парагвай в отчаянной и безнадёжной борьбе был разгромлен армиями Бразилии, Аргентины и Уругвая, что привело к настоящей демографической катастрофе и шестикратному сокращению населения. Боливия в 1879-1883 годах проиграла войну с Чили, утратив выход к Тихому океану.

В общем, речь шла о поединке двух региональных лузеров, при этом шансы Боливии, превосходившей противника по населению в три с половиной раза (3 миллиона против 800 тысяч), были предпочтительней.

За спиной боливийцев стояла американская «Стандарт Ойл», а в роли инструкторов и военспецов выступали немцы. Начальником Генерального штаба был полковник Ганс Кундт, а среди его помощников - крёстный отец нацистских штурмовиков капитан Эрнст Рем, укрывшийся в Латинской Америке после провала Пивного путча.

Парагвайцев спонсировала британская «Бритиш петролиум», а значительную часть офицерского корпуса составляли русские эмигранты из числа бывших белогвардейцев. Самый известный из них - полковник врангелевской армии Иван Тимофеевич Беляев, получивший в Парагвае генеральское звание и ставший начальником Генерального штаба.

В 1924-1928 годах, совершив несколько экспедиций в Гран-Чако, он составил план защиты этого района от превосходящих сил врага. Смысл его плана заключался в том, что, поскольку продвижение в джунглях возможно только вдоль водных коммуникаций, именно на них и следует выстраивать оборону, одновременно терзая противника обходными и фланговыми ударами. Беляев настолько понравился местным индейцам, что они провозгласили его вождём и дали ему имя Твёрдая Рука, а с началом войны создали под его началом партизанские отряды.

Арсеналы банановых республик

Первые стычки из-за Гран-Чако произошли в 1927-1929 годах и закончились в пользу парагвайцев. Но когда в марте 1931 года президентом Боливии стал воинственный Даниэль Саламанка, начался второй решающий раунд.

Парагвайская армия, выросшая после мобилизации с 5 до 30 тысяч человек, располагала всего 5 тысячами винтовок и небольшим количеством ручных пулемётов «Мадсен» образца 1905 года. Так что поначалу многие пехотинцы шли в бой с мачете в руках.

Авиация ограничивалась 17 старыми аэропланами, артиллерия - восемью четырёхдюймовыми пушками. Зато высокую эффективность продемонстрировала «артиллерия для бедных» - миномёты Стокса-Брандта; при отсутствии дорог они легко перетаскивались на руках и успешно вели навесной огонь, накрывая укрывшегося под пологом джунглей врага.

Численность боливийской армии после мобилизации составляла 125 тысяч человек. Авиапарк насчитывал 48 современных самолётов - преимущественно английской фирмы «Виккерс». «Виккер-совскими» были и пять танкеток.

Артиллерия состояла из французских гаубиц «Шнейдер», 55-миллиметровых горных пушек, пулемётов «Виккерс» и применяемых в целях ПВО 20-миллиметровых зенитных автоматов «Симаг-Беккер», но самым ценным оружием боливийцев оказались пистолеты-пулемёты. В джунглях, где в бой пехота часто вступала, столкнувшись вплотную с противником, главное достоинство этого оружия ближнего боя - скорострельность - затмило все его недостатки.

Сложность заключалась в том, что пистолеты-пулемёты ещё не производились в больших количествах, и закупать их пришлось в разных странах малыми партиями. Судя по фотографиям, чаще всего боливийцы использовали германские МР-28 и Erma EMP, а также австро-швейцарский Штейр-Солотурн S-100.

Упоминаются и «томми-ганы», переданные, скорее всего, армии Боливии бизнесменами: «оловянным королём» Симоном Патино и «оловянными баронами» Карлосом Арамайо и Маурисио Хохчайлдо.

Превосходство боливийцев в численности и вооружении было сведено на нет порочной стратегией генерала Кундта, который вместо концентрации сил вдоль водных коммуникаций предпочитал выстраивать равномерную линию фронта протяжённостью 600 километров. Командующий парагвайской армией Хосе Эстигаррибия и генерал Беляев, напротив, действовали ударными группировками, успешно круша оборону противника.

Начав первыми и захватив летом 1932 года ряд укреплений на спорной территории, боливийцы вскоре начали терпеть неудачи. Танки вязли в болотах, а самолёты сбрасывали бомбы наугад, бомбя джунгли. И даже автоматы не помогли отразить молниеносные обходы и удары, которые наносили им парагвайские войска под командованием русских офицеров.

Война продолжалась до мая 1935 года и закончилась полной победой Парагвая, потерявшего около 40000 человек убитыми. Потери боливийцев - 89 тысяч убитыми и около 300000 пленными.

По условиям мира почти вся территория Гран-Чако отошла победителям. Боливия в качестве морального утешения получила коридор к реке Парагвай. Нефти в Гран-Чако так и не обнаружили. Единственным долгоиграющим итогом этой войны можно считать эффективное использование пистолетов-пулемётов.

Их разрекламировал приехавший из Боливии майор Вильгельм Брандт, опубликовавший серию статей в авторитетном немецком военном журнале - «Милитер-Вохенблатт». По мнению майора Брандта, пистолетами-пулемётами следовало вооружить не менее трети всей пехоты, конницы, инженерных и мотоциклетных частей.

Конечно, это было уже слишком, во время Второй мировой войны немецкая пехота была вооружена преимущественно винтовками «маузер». Однако от взгляда на пистолеты-пулемёты как на бандитское и гангстерское оружие отказались именно после Гранд-Чако. Впереди у них было большое будущее. И если Вторую мировую войну пехота большинства воюющих стран встретила с винтовками, то завершала её в основном с автоматами.

Журнал: Военная история, №8 - август 2015 года
Рубрика: Уроки битв



От: ,  

Боливийский патруль с Штейр-Солотурн S-100. Все три образца, фото трофеев.

Боливийский патруль с МР-28-II . Парагвайский стрелок с ЕМР, скоее всего трофей.

В позиционном тупике Великой Войны возникла необходимость в скорострельном оружии ближнего боя - "траншейной метле", как тогда говорили. Некоторые страны пытались в этой категории использовать помповые или самозарядные дробовики, некоторые - тяжелые армейские пистолеты с увеличенным магазином и кобурой-прикладом, иногда даже заменяемой обычными деревянными прикладом и цевьем. Первый итальянский ПП "Вилар-Пероза" создавался под другую нишу - скорее как станковый пулемет.

В самом конце первой мировой войны появился первый настоящий пистолет - пулемет - немецкий Бергмана образца 1918 года, разработанный по системе со свободным затвором, которая по сей день является для этого класса оружия основной. Данный образец был весьма удачный, однако, не был испытан всесторонне в боевых условиях, так как был создан уже в конце войны. И в то время пистолеты–пулеметы не получили распространения, их боевые возможности не были определены, а место в системе вооружения войск вызвало много противоречивых мнений. МР-18-I был относительно сложен и трудоемок, в то же время в окопной грязи надежность оставляла желать лучшего, хотя возможность выпустить за 3 секунды 32 патрона стоила в окопных схватках многого. Откровенно неудачным - сложным, трудоемким, дорогим и ненадежным был магазин-улитка, перенесенный с штурмового Люгера М1917.
Хотя впоследствии принцип устройства пистолета – пулемета Бергмана, его размеры и компоновка механизмов почти без всяких изменений принимались за частую в разных странах для новых образцов, сконструированных гораздо позже, в эти новые образцы вносились главным образом технологические изменения, а не конструктивные. Первым шагом стала замена магазина на простой коробчатый. Велась также работа над упрощением и удешевлением технологии.
МР-18-I, кроме последнего немецкого наступления, когда до фронта не дошло две трети произведенных ПП, успел повоевать в Фрайкоре и различных националистических формированиях, в том числе у прибалтов и финнов. Есть также некие сведения на уровне слухово попадания некоторого количества этих ПП в Советскую Россию во время Гражданской войны. Также этот ПП в ограниченном количестве в начале 20-х был закуплен одним из китайских варлордов и применялся в элитных штурмовых частях "оловянных касок".
После окончания войны и послевоенной анархии МР-18-I осели у германской полиции, где это оружие применялсь в уличных схватках с радикалами, как правыми, так и левыми. Оружие посепенно совершенствовалось, появилась модель МР-18-II, главным отличием которой был коробчатый магазин, а за ней и модель МР-28-II, более надежная и технологичная. Постепенно этой моделью заинтересовывались силы правопорядка других государств - Бельгии, Австрии, тех же прибалтийских стран, даже Великобритании.
Самым лучшем европейским ПП на начало тридцатых считался Австро-Швейцарский Штейр-Солотурн I-100, имевший даже неофициальное прозвище "Роллс-Ройс среди пистолетов-пулеметов"
Фирма Эрма тоже начинает потихоньку разрабатывать пистолеты-пулеметы. За главного у них там был Фольмер. Интересно то, что германские конструкторы и их подражатели как за мамкину юбку продолжали держаться за боковое расположение магазина.
В то же время в маленькой северной стране Финляндии талантливый конструктор-самоучка Айно Лахти разработал и налаживал производство оригинального ПП собственной конструкции, самого, пожалуй, удачного из предвоенных.

На другом берегу Атлантики тоже не спали. Спустя два года после окончания Первой мировой войны американский генерал Томпсон выпустил первую модель пистолета-пулемета, известную под наименованием «пистолет-пулемет Томпсона образца 1921 года». Работы велись с расчетам на ПМВ, но не успели - война закончилась раньше. Правда в результате наибольший успех они снискали не в армии или полиции, а у гангстеров в кровавых разборках периода сухого закона в США. Эффективность использования «томпсона» M1921 возрастала из-за возможности дополнительного уменьшения габаритов: при снятом прикладе его длина составляла всего 613 мм, что допускало скрытое ношение под одеждой и использование замаскированным под различные бытовые предметы, например в скрипичных футлярах... А объемистый магазин на 50, а то и 100 мощных патронов.45 АСР делал это оружие, несмотря на невысокую кучность автоматического огня и практическую дальность стрельбы, страшной косой смерти.
Продемонстрированная «томпсонами» мощь огня в сочетании с неожиданностью применения заставили командование вооруженных сил и правоохранительных органов многих стран обратить на пистолеты-пулеметы самое пристальное внимание. В то же время спрос взвинтил и так немаленькую цену на "Томми-ган". Даже элитный Корпус Морской Пехоты смог позволить себе такое расточительство не сразу и в весьма ограниченных объемах. Тем не менее "Томми-гану" к началу 30-х довелось повоевать не только в перестрелках гангстеров и полиции, но и в джунглях Никарагуа при установлении "демократии".

В начавшейся войне межу Боливией и Парагваем пистолеты-пулеметы впервые показали себя во всей красе. Ставку на них сделала Боливия. И не с проста. Война шла в заросшей лесом и кустарником труднодоступной местности, часто против противника, испытывающего острый дефицит винтовок и смело идущего в рукопашный бой с мачете наперевес. В такой ситуации пистолет-пулемет оказывался страшным оружием.
Германские советники пытались воплотить свои тактические идеи последнего наступления 18 года. Немалую роль играли тут пистолеты-пулеметы и огнеметы. Именно на этой войне некоторые немецкие офицеры стали ярыми сторонниками перевооружения, хотя и частичного, армии на пистолеты-пулеметы. Особо на их фоне выделялся В. Брандт, который воевал на этой войне до конца 1934 г. сначала в качестве капитана, а затем майора в боливийской армии. По возвращении в Германию он в своих публикациях в наиболее авторитетном германском военном журнале - «Милитер-Вохенблатт», настаивал на необходимости вооружить ПП треть солдат пехоты, конницы, инженерных и мотоциклетных частей.
В результате выводы были сделаны следующие - «Wehrtechnische Monatshefte» за апрель 1936 г., признавал несомненные достоинства нового вида оружия, но вместе с тем довольно прохладно отзывался о перспективах его использования: "Следует согласиться с тем, что пистолет-пулемет может дать хорошие результаты в бою на ближних дистанциях, но он все же остается оружием специального назначения, так как его применение ограниченно." «Пистолет-пулемет непригоден для огневого боя на дистанциях, превышающих 200 м. Вооруженные этим оружием должны, следовательно, оставаться в бездействии на этих дистанциях, в то время как самозарядная винтовка может работать превосходно. На последних, самых трудных 200 м, т. е. в ближайшем бою, пистолет-пулемет, безусловно, прекрасное оружие, которое при автоматической стрельбе может сделать 32 выстрела в 3,5 секунды. Но значительные трудности при приближении к противнику начинаются обычно уже раньше, начиная с 300 м или даже с 400 м, а на таких дистанциях пистолет-пулемет недействителен».
Какие же пистолеты-пулеметы использовались в войне Чако? Точных данных по закупкам нет, тут все гораздо сложнее и запутаннее, чем с винтовками. Единственным четким критерием могут служить немногочисленные фото, остальное же остается на уровне слухов. Имеются три фото с ПП, две боливийские, одна парагвайская, видимо с трофеем - на них отчетливо видно МР-28-II, Erma EMP и Штейр-Солотурн S-100, кроме того есть аутентичное фото со всеми тремя образцами, захваченными парагвайскими солдатами в освобожденном пункте Vidaurre. Интересно, но Штейр-Солотурн S-100 якобы шел в варианте 7.63х25 маузер с коробчатыми магазинами на 32 и 40 патронов. Происхождение МР-28-II не ясно - германская или бельгийская это модель. Калибр его и Erma EMP 9x19 para. Магазины коробчатые, емкостью 32 патрона.
Не обошлось без курьеза. Видимо именно там родилось прозвище "шмайссер" для немецких ПП. Дело в том что источником заблуждения иностранных потребителей стал не кинематограф, как считалось ранее а клеймо «PATENT SCHMEISSER» на немецких и бельгийских модификациях МР-18-II, которые вместе с другими моделями, такими как МР-28, МР-34 и т.д., поставлялись по всему миру. Не вдававшиеся в особые подробности, иностранные покупатели оружия, решили, что это есть, не много не мало, а немецкое обозначение пистолетов-пулеметов.

Уникальный источник - диаграмма автоматического оружия парагвайской 8-й пехотной дивизии с количеством, процентным соотношением и происхождением образцов оружия. Темные внутренние сектора - собственные закупки, "в точечку" - трофеи.

Все остальное - домыслы и слухи, но есть информация об участии как томпсона М1921, единственным, на взгляд автора, источником его в Боливийских ВС могла быть люди из окружения боливийского"оловянного короля" Симона Патино (Simón Patiño) или "оловянных баронов" Карлоса Арамайо (Carlos Aramayo) и Маурисио Хохчайлда (Mauricio Hochschild). Первый подарил своей стране новенький транспортный самолет, что уж тут говорить про стрелковое оружие.
Также финские источники настаивают на продаже Боливии некоторого количества Лахти Суоми, возможно предсерийных (с рожком на 25 патронов и в калибре 7.65АСР). Финны в тот период активно продвигали его на рынок, дабы обеспечить себе средства для собственного производства.
Необходимо отметить, что все вышеуказаные пистолеты-пулеметы достаточно сильно отличаются от привычных нам ПП периода ВМВ высокой стоимостью, большой долей металлообработки деталей и общей культурой исполнения. В связи с тем все они имеют режим одиночного огня, достаточно точны и более-менее надежны. Интересно, что на некоторых образцах предполагалось использование штык-ножа.
В целом опыт использования пистолетов-пулеметов несомненно повлиял на германскую военную мысль, а через нее на развитие этого класса оружия во всем мире.

MP-28-II

Эрма ЕМР

Лахти "Суоми"

Томпсон М1928

Штейр-Солотурн S-100 (он же МР-34 ö )

Текст © Борис Михайлов
За качественные фото оружия благодарим буржуйский аукцион.

Многие морские офицеры не смогли смириться с гибелью Российской империи. Они прошли через горнило Гражданской войны, не раз стояли перед выбором - жизнь или смерть, принимали неравный бой, умирали, но не изменяли присяге. По-разному сложились их судьбы за границей…

Книга историка Н. Кузнецова повествует о трагических последствиях Гражданской войны, о нелегкой жизни русских моряков в эмиграции, об участии офицеров флота в войнах и конфликтах XX века, их службе в иностранных флотах, культурной жизни многочисленных морских эмигрантских организаций.

Война Парагвая с Боливией (1932–1935)

Война между Парагваем и Боливией велась из-за пограничной нефтеносной территории Чако-Бореаль (между реками Парагвай и Пилькомайо), в силу этого она получила наименование Чакская война. Ей предшествовал конфликт 1928–1930 гг., начавшийся сразу после обнаружения в области Чако нефти, но закончившийся восстановлением дипломатических отношений и выводом боливийских войск из форта Вангуардия, занятого в ходе военных действий. Еще одна причина войны заключалась в том, что Боливия добивалась выхода к морю через реки Парагвай и Пилькомайо.

В ходе войны Парагвай получал помощь оружием от Аргентины и Италии, Боливия - от Чили и Перу, США и различных стран Европы. В 1935 г. парагвайские войска вступили на боливийскую территорию; в июне того же года под Ингави состоялось последнее сражение, закончившееся победой Парагвая. После тяжелых поражений от парагвайской армии Боливия в июне 1935 г. согласилась на заключение перемирия; 28 октября между ними был подписан мир. В июле 1938 года в Буэнос-Айресе был подписан окончательный договор о границе между Парагваем и Боливией, согласно которому примерно две трети спорной территории отошли к Парагваю, одна треть - к Боливии. В Чакской воине обе стороны понесли большие людские потери, обе страны оказались экономически истощены. Это война считается самой кровопролитной в XX веке в Латинской Америке.

В Парагвае с середины 1920-х гг. существовала русская колония, насчитывавшая более сотни человек. Дело в том, что Парагвай нуждался в хозяйственном освоении территорий, покрытых непроходимыми джунглями, и поэтому необработанные земли предоставлялись всем желающим Правда, для получения какого-нибудь дохода требовалось приложить поистине титанические усилия, не всегда приводившие к успеху. Но ничто не пугало русских эмигрантов, многие из которых были бывшими офицерами и солдатами белых армий, успевших «хлебнуть лиха» и в России, и в эмиграции.

Инициатором активного участия русских в колонизации Парагвая стал генерал-майор Иван Тимофеевич Беляев. Участник Белого движения, он обосновался в Парагвае с 1924 г. В 1924–1931 гг. он совершил 13 экспедиций в область Чако, в результате которых многие неизвестные ранее территории были нанесены на карты, не считая полученной массы ценной этнографической информации. Именно благодаря русскому генералу и его сподвижникам - братьям Игорю и Льву Оранжереевым, капитану инженерных войск Орефьеву-Серебрякову, Александру фон Экштейн-Дмитриеву - территория Чако перестала быть загадкой.

В годы войны Беляев командовал крупными соединениями парагвайской армии, в 1932 г. его назначили инспектором артиллерии при штабе командующего парагвайскими войсками в Чако полковника X. Эстигаррибиа, вскоре он получил, чин дивизионного генерала парагвайской армии. В апреле следующего года Беляев получил назначение на пост начальника генерального штаба парагвайской армии. В конце 1933 г. по его инициативе, при участии его брата Николая и парагвайского консула X. Лапьера, был создан «Колонизационный центр по организации иммиграции в Парагвай», начавший вербовку бывших чинов белых армий в парагвайскую армию. Почетным председателем центра был избран известный деятель Белого движения донской атаман А.П. Богаевский. Два раза в месяц начала выходить газета «Парагуай», девизом которой стали слова: «Европа не оправдала наших надежд. Парагвай - страна будущего ».

К началу войны на службу парагвайского военного ведомства поступили 19 русских офицеров, 2 врача и 1 ветеринар - более 20 % состава русской колонии в стране. - Всего в Чакской войне участвовало около 80 русских, из которых пятеро погибло в боях (в честь погибших названы пять улиц столицы Парагвая - Асунсьона). По словам эмигранта, генерал-лейтенанта Н.Н. Стогова: «Наши моряки дали свой многосторонний опыт личному составу парагвайских речных канонерок, а наши врачи и ветеринары поставили на должную высоту санитарную и ветеринарную службы в армии. Наши топографы и частью офицеры Генштаба значительно подвинули вперед дело снабжения войск картами и планами, а наши инженеры, а также офицеры Генштаба научили и фортификационному, и дорожному строительству. Одним словом, нет, кажется, ни одной области военного дела, к которой наши русские офицеры-эмигранты в Парагвае не приложили бы своих рук и не внесли бы своих знаний и опыта ».

Из русских моряков наиболее известным участником войны являлся капитан 1-го ранга князь Язон Константинович Туманов. Он окончил Морской корпус в 1904 г., сразу после начала Русско-японской войны. Это был так называемый Первый царский выпуск - лучших, по успеваемости гардемарин сразу же направляли на корабли 1-й и 2-й Тихоокеанских эскадр. Туманов получил назначение на эскадренный броненосец «Орел», на котором совершил знаменитый переход 2-й Тихоокеанской эскадры под командованием вице-адмирала З.П. Рожественского, закончившийся Цусимским сражением. При Цусиме молодой мичман получил тяжелое ранение и попал в плен вместе с кораблем. В начале 1906 г. Я.К. Туманов вернулся в Россию и был назначен вахтенным начальником на крейсер «Память Азова». В феврале следующего года мичман Туманов назначается штурманским офицером на минный крейсер (эскадренный миноносец) «Уссуриец». Из-за многочисленных поломок его корабль длительное время находился в ремонте и в летние кампании 1907–1908 гг. Язон Константинович Туманов был назначен командиром охранного катера № 2 Петергофской морской охраны, несшей службу в районе императорской резиденции. В 1910 г. был переведен на Каспийскую флотилию ревизором канонерской лодки «Карс», а со следующего года более трех лет находился в заграничном походе на Средиземном море на борту канонерской лодки «Хивинец». В 1913 г. князь поступил в Николаевскую морскую академию, но с началом Первой мировой, получив чин старшего лейтенанта, перевелся на Черное море. Там он служил на эсминце «Капитан-лейтенант Баранов», командовал эсминцем «Живучий». В 1916 г. Туманов получил чин капитана 2-го ранга и был назначен на должность флаг-офицера по оперативной части штаба командующего Черноморским флотом Февральская революция 1917 г. застала его в должности командира вспомогательного крейсера «Император Троян».

Служба князя Туманова в период Гражданской войны оказалась весьма разнообразной. Он командовал Охранной флотилией Армянской республики на озере Севан, Волжско-Каспийской флотилией Астраханского краевого правительства (до начала января 1919 г.) , затем занимал должность флаг-капитана одного из дивизионов Речных сил Юга России, был штаб-офицером для поручений начальника штаба управления Черноморским флотом. С октября 1919 г. Язон Константинович Туманов возглавил Особое отделение Морского управления ВСЮР. Главной задачей Особого отделения являлась борьба с большевистским подпольем, проводившаяся небезуспешно. Так, в период с 22 декабря 1919 г. по 13 января 1920 г. на линкоре «Георгий Победоносец», эсминцах «Пылкий», «Капитан Сакен» и других арестовали 18 матросов, многие из которых являлись членами подпольных групп. 24 января 1920 г. по приказу Туманова взяли под стражу шпиона большевиков П.В. Макарова, действовавшего под видом адъютанта командующего Добровольческой армией генерала В.З. Май-Маевского; правда, Макарову через несколько дней удалось бежать. 28 марта 1920 г. Туманова произвели в чин капитана 1-го ранга, а перед эвакуацией назначили на должность коменданта транспорта «Россия», на котором он и прибыл в Константинополь. Незадолго до эвакуации, 15 сентября 1920 г., в Таганрогском заливе погиб родной брат Я.К. Туманова - Владимир. Из Константинополя Туманов переехал в Югославию, оттуда в 1924 г. - в Уругвай, а в следующем году - в Парагвай. В далекой южноамериканской стране он смог продолжить свою морскую карьеру.

Первоначально князь Туманов поступил на службу морским техником и много лет преподавал в морском училище. В конце 1928 г., с началом вооруженного противостояния, он был назначен советником командующего речными силами, действовавшими на севере страны. После этого Туманов выехал в район боевых действий, где оказывал консультационную помощь парагвайским морякам Основой военно-морских сил Парагвая были пять речных канонерских лодок, построенных в 1902–1930 гг.

Событиям Чакской войны посвящены воспоминания князя Туманова, озаглавленные «Как русский морской офицер помогал Парагваю воевать с Боливией». Он характеризовал события первых дней конфликта не иначе как «веселая война », поскольку национальный менталитет южноамериканцев в полной мере проявился и в военном управлении. Постоянные кутежи, необычайное радушие парагвайцев и в тоже время потрясающая неорганизованность во многих вопросах, начиная от задержек с выдачей денег на обмундирование («Да, у нас матросов так не отправляли в командировку!») заканчивая планированием военных операций Чакская война 1932–1935 гг. оказалась уже не столь «веселой». С ее началом Туманову присвоили звание капитана 2-го ранга и он получил назначение на «очень хлопотливую и скучную должность » начальника отдела личного состава флота. Иногда ему удавалось принимать участие в отдельных экспедициях. Задачей одной из них стало исследование Зеленой реки (Rio Verde) на предмет ее использования для подвоза грузов для армии. По словам Туманова, «это было 9-ти дневное плавание в хаосе первых дней мироздания, ибо по этой реке до него [автора - Н.К], если кто и плавал, то разве лишь индейцы на своих пирогах в доисторические времена. Река, после исследования автором, была в некоторой своей части использована для провоза грузов для армии ».

В 1933 г. на страницах «Часового» князь Туманов опубликовал письмо, написанное им в качестве ответа на речь генерала Деникина, в которой он говорил о бессмысленности русских жертв в Чакской войне. В нем он писал: «…Парагвай - одна из немногих, если не единственная страна под луной, где нет и не было „русских беженцев“. Здесь были и есть русские, как были и есть французы, немцы и англичане. Эта маленькая и бедная страна нас приняла с самого же начала так, как она принимает представителей любой страны и никогда не отводила нам свои задворки, хотя за нашей спиной не стояли ни консулы ни полномочные министры и посланники.

Небольшая русская белая колония, уже много лет, живет здесь так, как, наверное, она жила бы у себя на родине: русские доктора здесь лечат, а не играют на гитарах в ресторанах, русские инженеры строят дороги и мосты, а не вышивают крестиками, русские профессора читают лекции, а не натирают полы, и даже русские генералы нашли применение своим знаниям, т. е. служили в военном ведомстве и титуловались, несмотря на скромный штатский пиджачок, почтительно, - „mi general“.

Здесь, в Парагвае, никто из русских не слышит упреков в том, что он ест парагвайский хлеб, что он здесь засиделся, что пора, мол, и честь знать. Его не допекают никакими паспортами, никто не неволит принимать гражданство и делаться парагвайцем. Русские искренно и глубоко привязались к этой маленькой и бедной стране и ее народу, особенно тепло оценив его гостеприимство после скитаний по бывшим союзническим и несоюзническим странам. Некоторые, без всякого насилия с чьей бы то ни было стороны, по тем или иным соображениям, приняли уже и парагвайское гражданство.

И вот, над приютившей их страной стряслась беда: на нее напал сосед, трижды сильнее ее. Страна поднялась на защиту своих прав и своего достояния.

Что же должны делать старые русские бойцы, ходившие на немца, турка и на 3-й интернационал и много лет евшие парагвайский хлеб? Сложить руки и сказать приютившему их народу: - „Вы, мол, деритесь, а наша хата с краю; наши жизни могут пригодиться нашей собственной родине?“… Конечно - нет. (…)

Что говорить: русские могилы под тропиком Козерога и донской казак и псковский драгун погибшие, хотя и со славой на боливийских окопах, конечно, это трагедия. Но право же, еще большая трагедия - бесславная смерть таких же славных русских офицеров, быть может, их же боевых товарищей, где-нибудь под ножом хунхуза, в Манчжурии, под вагонеткой мины Перних в Болгарии, или под маховым колесом германской фабрики во Франкфурте на Майне! А эти трагедии, в свою очередь, лишь маленькие капельки в безбрежном океане страшных и бессмысленных трагедий, разыгрывающихся, вот уже пятнадцать лет, с самого начала „светлой и бескровной революций“, над всем несчастным русским народом » .

После окончания войны князь Туманов остался служить в парагвайском флоте, занимая должность советника морской префектуры (органа управления флотом). При этом он принимал активное участие в жизни русской колонии. С 1939 по 1954 г. князь Туманов состоял уполномоченным главы Российского Императорского дома (имеется в виду великий князь Владимир Кириллович, провозгласивший себя в 1924 г. Императором Всероссийским). Туманов принимал участие в строительстве православного храма в Асунсьоне, был учредителем русской библиотеки, почетным вице-председателем «Очага русской культуры и искусств», членом Исторической комиссии Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке, публиковался в эмигрантских морских изданиях. Скончался князь Туманов 22 октября 1955 г. от рака горла. Его провожали в последний путь не только представители русской колонии, но и парагвайские моряки, не забывшие его заслуг перед своей «второй родиной».

В чине лейтенанта служил в парагвайском флоте и лейтенант русской службы Вадим Николаевич Сахаров. Родился в 1887 г., в 1912 г. был произведен в офицеры из юнкеров флота. В годы Гражданской войны участвовал в Белом движении на Юге России, эвакуировался из Новороссийска. В Парагвае Сахаров преподавал радиотелеграфное дело в морском училище, а также участвовал в Чакской войне. Впоследствии Сахаров жил в Бразилии. Скончался после 1944 г.

Еще одним участником Чакской войны - русским моряком - оказался лейтенант Владимир Александрович Парфененко, выпускник Морского корпуса 1914 г. (второго, военного выпуска).

В 1916 г. он служил на Черном море, затем получил специальность морского летчика и продолжил службу на Балтике. Известно, что он служил в авиации и при большевиках. Однако в красной авиации Владимир Александрович летал недолго. В этот период в опытных русских летчиках было крайне заинтересовано командование зарождавшейся финской авиации. Через пехотного офицера (по некоторым данным, имевшего диплом летчика-наблюдателя) капитана А. Крашенинина (Торрика) на финскую службу были приглашены М.И. Сафонов, И.Н. и О.Н. Зайцевские и В.А. Парфененко.

В финских источниках упоминается также старший лейтенант Михаил Шаблович, но в списках офицеров флота, изданных в 1916–1917 гг., офицер с такой фамилией отсутствует.

За перегон самолета каждому из летчиков было обещано 100 тысяч марок, плюс жалование 3 тысячи марок в месяц. 11 апреля 1918 г. Парфененко, совместно с упомянутыми летчиками, а также капитаном А. Крашенининым и супругой М.И. Сафонова перелетели в Финляндию на двух «Ньюпорах-10» и двух «Ньюпорах-11».

В целях конспирации на финской службе В.А. Парфененко числился как капитан Вальдемар Адлерхейм (взяли псевдонимы и другие авиаторы). С июня по сентябрь 1918 г. он преподавал в авиационной школе в Утти, готовившей первых финских пилотов. Правда, карьера Парфененко и других русских летчиков в финской авиации оказалась недолгой. Вскоре после увольнения пути летчиков разошлись.

Парфененко вместе с братьями Зайцевскими отправился в Швецию, откуда они надеялись попасть на территорию, подконтрольную правительству Колчака. Однако в Швеции они оказались вовлеченными в некую финансовую авантюру одного из генералов-эмигрантов и вскоре были приговорены к восьмилетнему тюремному заключению. Тем не менее Парфененко удалось покинуть страну незадолго до ареста. Известно, что некоторое время он жил в Вене, а к началу 1930-х гг. прибыл в Парагвай.

В этот период ВВС Парагвая только начали создаваться. Первоначально в их составе числились лишь два старых итальянских разведчика «Ансальдо» SVA и один SAML А.3, а также два истребителя «Моран-Солнье». Наиболее современными самолетами были истребитель «Савойя» S.52 и три учебных «Анрио» HD-32. В 1927 г. Парагвай заключил соглашение с Францией и на вооружение авиации южноамериканской страны поступили семь двухместных бомбардировщиков и разведчиков «Потез» 25.А2 и столько же истребителей «Вибо» 73С.1. В апреле 1933 г. парагвайские ВВС пополнились итальянскими истребителями «Фиат CR 20bis», на одном из которых воевал Парфененко. О ею службе в Парагвае известно немного - он участвовал в боевых вылетах, пережил войну и в дальнейшем несколько лет служил летчиком-инструктором в асунсьонском военно-воздушном училище. Неизвестно и место его кончины.