Лев Троцкий. Три концепции русской революции (1939). Политические революции IV. Эволюционная и революционная теории развития общества
Немарксистские концепции революций
Немарксистские исследования революции весьма обширны, хотя, на мой взгляд, не отличаются глубиной. Во второй половине XIX века само собой разумеющимся считалось плавное развитие общества, без скачков; революции казались отклонениями. Этому времени соответствовал «социальный реализм» в общественных науках (О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм), уподоблявший общество организму. Эволюция – нормальное состояние организма. Революция – болезнь организма. Она бесплодна и бесполезна.
XX век принес понимание если не неизбежности совершения, то частой наблюдаемости фактов революций. Последовали попытки вскрыть их причины, что в принципе невозможно вне обращения к базису, т. е. вне материалистического понимания истории. Поэтому крайне многочисленные концепции революции XX века весьма однообразны.
Начало «социологии революции» (термин П. Сорокина) было положено в первой четверти века, а с 1960-х годов выход книг, в основном в США, приобретает характер лавины: Б. Адамс – «Теория социальной революции» (1913); Г. Лебон – «Психология революции» (1913); П.Сорокин – «Социология революции» (1925); Л. Эдварде – «Естественная история революции» (1927); К. Бринтон – «Анатомия революции» (1938); Дж. Питти – «Процесс революции» (1938); X. Арендт – «О революции» (1963); С. Хантингтон – «Политический порядок в меняющихся обществах» (1968); Ч. Джонсон – «Революция и социальная система» (1964) и «Революционное изменение» (1968); П. Калверт – «Революция» (1970) и «Политики, власть и революция» (1983); С. Вагнер – «Конец революции: новая оценка сегодняшних восстаний» (1971); М. Риджеи – «Стратегия политической революции» (1973); В. Ф. Вертхайм – «Эволюция и революция: волйы освобождения» (1974); М. Хэгопиан – «Феномен революции» (1975); А. Коэн – «Теории революции: введение» (1975); Т. Скокпол – «Государства и социальные революции» (1978); С. Тэйлор – «Социальная наука и революции» (1984) и т.д.
Некоторые авторы выделяют внутри «социологии революции» поведенческие (П.Сорокин), психологические (Дж.Дэвис, Т. Гарр), структурные (Т. Скокпол) и политические (Ч.Тилли) концепции ; другие – политико-правовые (К. Бринтон, X. Арендт, Ч. Тилли), психологические (Г. Лебон, П. Сорокин, Дж. Дэвис) и социально-структурные (Ч. Джонсон, Б. Мур, Т. Скокпол) . Возможны и другие классификации, но вообще грани здесь весьма условны.
Общим является рассмотрение психологического или управленческого аспекта революции, или обоих сразу. Революция выводится из поведения людей или из потребностей управления людьми , но не из закономерностей развития общества , потому что таковые по сути не признаются. С точки зрения основателя «социологии революции» П. А. Сорокина (1889-1968) революции происходят вследствие подавления базовых инстинктов людей – пищевого, полового, самосохранения и др.
Симптоматично название книги американского социолога Т. Гарра – «Почему люди бунтуют» (1970). Этим (тоже важным) вопросом «социология революции» подменяет другой – почему общество меняется?
Господствующий в XX веке на Западе «социальный номинализм» закрывает возможность выделения в социальной жизни материальной составляющей, несводимой к людям, живущим в обществе, и определяющей их волю и сознание – производственных отношений.
Попытки его преодоления («структурные» теории) ведут к выделению в качестве основы общества идеальных явлений (ценностей, норм, обычаев, даже мифов) или производных от них (власти, легитимности, сбалансированности), т. е. все равно не выходят за пределы надстройки.
Признание их изменчивости не сопровождается признанием направленности изменений. Соответственно, нет и критериев прогрессивности или регрессивности перемен. Основными признаками революции считаются не возникновение нового, прогрессивного качества (хотя бы в политическом устройстве), а внезапность, незаконность, насильственный характер. Типичные определения: революция – «незаконное изменение условий законности» ; «изменение конституционных условий незаконными средствами» ; «резкое внезапное изменение в положении политической власти» ; «внезапное незаконное массовое насилие, направленное на ниспровержение политического строя» и т. д.
Поэтому в число революций попадают дворцовые перевороты (Ф.Гросс, Дж. Питти, Ч. Джонсон), крестьянские восстания (Ч. Джонсон, М. Хэгопиан) и даже контрреволюции (М. Риджеи). Перемены в рамках существующей правовой системы (приход к власти новой социальной силы путем победы на выборах; преобразование общества по инициативе господствующего класса) не считаются революциями: ощутимый шаг назад по сравнению с позицией А. Феррана.
Результаты революций ищутся также в сфере идей (реализация идеи свободы у X. Арендт, перемена господствующей системы ценностей и мифов у С. Хантингтона, Д. Йодера и т. д.) и в сфере управления (смена элит, модернизация политических институтов у С. Хантингтона и т.д.). Иногда революция считается в принципе безрезультатным явлением (К. Бринтон).
Другой общий недостаток – неясность соотношения революции и эволюции: либо полный разрыв, либо полное слияние.
Как правило, если исследуется революция, то исследуется только революция: эволюцию объяснять не надо. Если же этот вопрос поставлен, то общность двух форм прогресса понимается только как включение революций в состав эволюции, пример чего дает книга В. Ф. Вертхайма «Эволюция и революция: волны освобождения» (1974). Революции, наряду с войнами – «периоды острого политического конфликта» , т.е. особая часть эволюционного процесса, а не переход на новую стадию эволюции. От восстаний «революции» (или «революционные движения», автор не различает этих понятий) отличаются лишь степенью опасности для существующего строя . Конфликты любой остроты для общества вредны, а их появление не фатально, поэтому полезно и возможно предотвращение революций.
Применение подходов «социологии революции» к реальным революциям Нового и Новейшего времени дает следующие результаты.
Из номиналистского раздробления социальной революции на множество уникальных событий, ни одно из которых само по себе не является социальной революцией, следует вывод об отсутствии социальной революции как таковой. К тому же выводу приводит и вживание в эпоху, стремление смотреть на революции глазами их участников: выясняется, что никто из них не помышлял о социальной революции, так как мыслил иначе, чем мыслим мы. Подчеркивание преемственности в развитии общества превращает революцию в незначительный эпизод насилия. Подчеркивание внезапности и краткости революций упраздняет эпоху социальной революции: длительность преобразований признается доказательством их эволюционного характера. Наконец, сведение революций к насильственной борьбе за власть или реализацию идей должно доказать их бесполезность для прогресса и приоритет реформ .
Вот типичный пассаж, вышедший из-под пера известнейшего немецкого социолога Ральфа Дарендорфа (р. 1929): «Всюду, во Франции и в России, на Кубе и в Никарагуа… революция неизменно имела два последствия: следы демократии очень скоро стирались новыми диктатурами, а экономические условия ухудшались, оставаясь незавидными на десятилетия. Похоже, что революции создают не меньше, а может и больше, проблем, чем разрешают» и т. д. Правда, на следующей странице настроение автора резко меняется: «В той мере, в какой предназначением революций является устранение старого режима, завершенные революции не могут быть неудачными. Они успешны почти по определению» . Неожиданная проницательность Р. Дарендорфа, идущая вразрез с заявленной ранее позицией, объясняется тем, что в данном случае он пишет о переворотах 1989 года в Восточной Европе, приведших к власти буржуазию. Успехи буржуазии всегда делают ее идеологов восприимчивыми к идеям прогресса.
Однако буржуазные перевороты «снизу» не так уж часты, поэтому обычным для немарксистской социологии является именно противопоставление революции и реформ, которым однозначно отдается предпочтение. Исследование революций тогда превращается в поиск «рецепта предотвращения давно победившей революции» .
Строго говоря, при подобном понимании революции само это понятие оказывается ненужным. Оно имеет смысл только при стадиальном подходе к истории – как переход от одной стадии к другой, более прогрессивной. Но немарксистская социология избегает стадиальности, сводя все социальные явления к ненаправленным изменениям.
Отказ от научного использования понятия «революция» является конечным выводом книги английского социолога Питера Калверта «Революция» (1970). Для него это понятие разлагается на четыре других – «восстание», «изменения в государственном устройстве», «насилие» и «милленаризм» (ожидание «тысячелетнего царства праведников», что можно перевести как «утопизм» и «мессианство» вместе). В то же время, предполагает П. Калверт, понятие «революция» можно было бы использовать как синоним «социального распада (dissolution)», но тут же отметает эту идею. Отметает не потому, что революция как форма прогресса несовместима с распадом (такая постановка вопроса отсутствует), а потому, что полного распада не бывает из-за способности людей приспособиться с большим или меньшим успехом к условиям «аннигиляции» .
Позиция П. Калверта весьма последовательна. Действительно, немарксистская социология при анализе революций вполне может обойтись перечисленными им понятиями. Однако ложным является не понятие «революция», а социология, отказывающаяся от него из-за неспособности объяснить обозначаемое им явление.
Противопоставление реформ и революции – основная мысль работы Карла Раймунда Поппера (1902-1994) «Открытое общество и его враги» (1945). Хотя 19-я глава и носит название «Социальная революция», книга Поппера не принадлежит к «социологии революции». У него нет концепции революции. У него есть концепция ненужности социалистической революции как насильственного взятия власти промышленными рабочими с целью избавиться от нищеты. Именно такова, по мнению Поппера, концепция социалистической революции Маркса. Следовательно, если будет доказано, что рабочие могут избавиться от нищеты без социалистической революции, в рамках капитализма, нужда в социалистической революции отпадет. Это и доказывает Поппер. «Если рабочие убедятся в том, что их жизнь улучшается и при капитализме, они могут предпочесть постепенные реформы подавлению правящего класса и “полной победе“ над ним» .
Отчасти Поппер ломится в открытую дверь. Никто не спорит с тем, что капитализм существует по сей день и что он существует не только благодаря полицейскому насилию, но и благодаря улучшению жизни класса наемных работников (характерно, что номиналист Поппер говорит о «рабочих», а не о «классе»). Проблема в другом. Необратимо ли это улучшение? Для того чтобы ответить на этот вопрос, надо ответить на другой – за счет чего оно достигнуто? Поппер очень сильно облегчил свою задачу, отказавшись говорить об исторических закономерностях и сведя историю к поступкам людей, но не заметить проблему источника прочности капитализма все же не смог.
Попперу хорошо известно, что его аргумент марксисты парируют контраргументом – благоденствие Запада есть следствие ограбления колоний, где нищета не только не уменьшается, а возрастает. Поэтому интересно рассмотреть его ответ. Этот контраргумент Поппер называет «вспомогательной гипотезой» к «исходной теории обнищания» и считает следствием идеологического раздражения марксистов, не желающих принять факт улучшения капитализма. Сначала Поппер отмечает, как он полагает, противоречие между взглядами Маркса, обвинявшего капиталистическую систему в пауперизации рабочих, и взглядами Энгельса и Ленина, некоторое время спустя обвинявших ее в обуржуазивают рабочих. Поппер полагает, что капиталистическую систему нельзя обвинять и в том, и в другом. Его собственное отношение к системе выдает ироническое – «она все еще обвиняется!» Обвинять капиталистическую систему, считает Поппер, не в чем: «Хотя нищета, в которую ввергла туземцев колонизация, является одной из самых черных страниц истории нашей цивилизации, нельзя утверждать, что нищета туземцев возросла со времен Маркса. Совсем наоборот – их положение заметно улучшилось. В то же время, если бы вспомогательная гипотеза, как и исходная теория, о которых шла речь, были бы верными, то обнищание жителей колоний было бы очень сильным» .
Поражает не позиция Поппера: ничего другого от него не ждешь. Поражает уровень аргументации – ни фактов, ни цифр, ни дат. Единственная щель в идеологической броне, открытая для научной полемики – заключительная фраза.
Итак, если бы обнищание жителей колоний было очень сильным, то вспомогательная гипотеза, как и исходная теория, о которых шла речь, были бы верными. За последние 30 лет доля общемирового дохода 20% беднейшего населения земного шара сократилась с 2,3% до 1,4% (20 % богатейших возросла с 70 % до 85 %; соответственно их доходы соотносятся как 1: 75) . Следствием этого неравенства, в частности, является тот факт, что в «третьем мире» каждые 4 секунды от голода умирает человек (данные Второго Всемирного конгресса по проблеме голода, 2002 год) .
Последние данные по России: за первую половину 2004 года 20 % богатейших получили 46,6 % всех доходов («верхние» 10 % – 30 % доходов), увеличив за год свое финансовое благополучие на 0,3 %; 20 % беднейших – 5,4% («нижние» 10% – 2% доходов) . «Децильный коэффициент» равен 1: 15. Такой, хотя и высокий (1: 10 на Западе считается признаком социального неблагополучия), но не поражающий воображение, разрыв вызван тем печальным обстоятельством, что «верхние» 10 % россиян не так уж богаты. В Москве, где сосредоточено настоящее богатство, разница в доходах между «верхним» и «нижним» 1 % населения равна 1: 100 (!) .
Не знаю, что значит «очень сильное обнищание» с точки зрения Поппера, но вряд ли можно усомниться в том, что богатые становятся богаче, а бедные – беднее.
На Западе идет аналогичный процесс. В 1976 году 1 % богатейших граждан США владел 19 % богатства страны; в 1995 – 40 %. «Нижние» 90% – 51 % и 29 % соответственно. Приведя эти цифры, американский ученый Роберт Стоун пишет: «Поскольку капитализм не мертв, живо и сердце марксизма» .
Спорить, по сути, не о чем – кроме, пожалуй, проблемы «тирании». Надо отметить, что Поппер – отнюдь не противник насилия. Он оправдывает не только – в духе Токвиля – насильственное («революционное») свержение «тирании», но и применение насилия для защиты «демократии» . Никаких иных форм правления, кроме «тирании» и «демократии», как и иных проблем, связанных с властью, он не выделяет, что было бы странным, если бы не заявленная позиция: «Нам давно пора уже понять, что вопрос “Кто должен обладать властью в государстве?“ незначителен по сравнению с вопросами “Как осуществляется власть?“ и “Как много власти сосредоточено в руках тех, кто ею обладает?“» .
Такая постановка вопроса нелогична с точки зрения тех, кто не обладает властью: если они хотят узнать, как осуществляется власть и как много власти сосредоточено в руках тех, кто ею обладает, они должны знать и то, кто находится у власти. Зато такая постановка вопроса логична с точки зрения тех, кто уже обладает властью: вопрос о власти «по Попперу» исключает смену власти. Существующая власть может осуществляться в разных формах, но она вечна. Не узнав, кто нами правит, мы не сможем отстранить его от власти. Все, чего могут добиться подвластные – уступок от несменяемых хозяев жизни. «Можно создать рабочему условия не хуже, чем у скаковой лошади, правда, от этого и собственности у него будет не больше, чем у скаковой лошади», – писал Г. К. Честертон (1874-1936) .
Вопросы о форме осуществления власти – демократии и тирании – на мой взгляд, важны, но вторичны. «Когда доктор Поппер делит все правительства на тирании и демократии, он принимает такой принцип классификации, который не соответствует фактам, – писал английский марксист Морис Корнфорт (1909-1980). – Было ли, например, правление Тюдоров в Англии тиранией или демократией?… Предлагаемая Поппером поголовная классификация далеко не точна. И главный ее недостаток становится очевидным при рассмотрении того, каким образом отдельные правительства фактически создавались и что они делали. Так, например, древняя тирания Писистрата в Афинах по своей социальной базе и функциям очень сильно отличалась от современной тирании, установленной Гитлером в Германии, так как действия Писистрата были направлены на подрыв власти прежнего господствующего класса, тогда как действия Гитлера имели целью обеспечить господствующий класс неограниченной властью» . Поэтому свержение иной тирании, вопреки Попперу, может быть контрреволюцией, а свержение иной демократии – революцией.
Не могу не привести другую цитату из книги Корнфорта, относящуюся уже не только к Попперу, но и к «социологии революции». «Доктор Поппер предупреждает нас, что, как только индивидам даются какие-нибудь диктаторские полномочия, у них возникает стремление удержать эти полномочия, расширить их и злоупотреблять ими в ущерб демократии. И действительно, опыт многих революций подтверждает это предупреждение… Этот процесс в настоящее время рассматривается многими как нерушимый закон революции: “революция пожирает своих детей“. Что же нам делать с этим? Должны ли мы по этой причине отказаться от любых демократических попыток ускорить коренное изменение общественной системы? Аргументы доктора Поппера не новы, и если бы англичане прислушались к ним триста лет назад, мы продолжали бы наслаждаться плодами “божественного права“ королей» .
В актив «социологии революции» можно отнести описания психологических или политических явлений, происходящих накануне и в ходе революции. Так, американский социолог Джеймс Дэвис в работе «К теории революции» (1962) считает, что революции происходят не в период наиболее острых кризисов и не в период устойчивого подъема, а в ситуации, когда период подъема, внушивший людям надежды, сменяется резким упадком. Резкая смена надежды безнадежностью ведет к революции. Такой была ситуация в России перед 1917 годом. Психологический анализ задает направление исследований и может помочь предсказывать революции .
Это наблюдение представляется верным – преодолевается психологическая антиномия «отчаяние-надежда», бывшая предметом разногласий Бакунина и Кропоткина. Если посмотреть глубже, чем смотрит Дж. Дэвис, то видна основа этой психологической ситуации – исторический момент, когда старые производственные отношения, прежде бывшие стимулом, стали тормозом развития.
Другой американский социолог Чарльз Тилли дает описание хода событий в революции: возникновение оппозиции – мобилизация ею сторонников – попытки правительства противодействовать – установление оппозицией контроля над частью министерств или регионов – борьба за расширение контроля – победа, поражение или компромисс между оппозицией и правительством – восстановление единого порядка . В итоге получается даже не социология, а технология революции, формально верная, но предельно абстрактная.
Те стороны революции, которые требуют не описания, а объяснения, немарксистская социология считает непознаваемыми. Чешский социолог Петр Штомпка в книге «Социология социальных изменений» (1993) завершает главу о революциях небольшим пессимистическим разделом «Чего мы не знаем о революциях». Не знаем мы, с его точки зрения, «пять загадок или парадоксов», а именно:
– причин возникновения революций;
– причин поведения людей во время революции («революционной мобилизации»);
– причин и глубины преемственности между различными революциями;
– причин несоответствия результатов революций ожиданиям людей;
– предсказуемости революций .
Проблемы не просто не решены, они неразрешимы. Это обусловлено тем, что субъектами исторического процесса являются люди, принимающие решения. Революции зависят от миллиардов решений, принимаемых людьми «с уникальной биографией» и «непредсказуемыми в поступках». История – сумма индивидуальных действий, поэтому научное изучение революций поможет «защитникам старого порядка» предотвратить их. Итогом является «парадоксальный вывод: теория революции бессмысленна, ибо если она способна предсказать, то предсказания будут опровергнуты, если же не способна, то это вовсе не теория» .
Тупик очевиден, причем всей его безнадежности автор не постиг: если проводить позицию «социального номинализма» последовательно, то бессмысленна не только теория революции, а любое изучение общества: историю творят непредсказуемые индивиды, которые, узнав результаты исследований, сделают все наоборот.
Большим успехом в исследовании революций стало открытие революций в формах хозяйственной деятельности (технических революций) – агрикультурной, промышленной, научно-технической революций – послужившее основой наиболее известной немарксистской периодизации истории (аграрное – индустриальное – постиндустриальное общество) и связанных с ней концепций модернизации – единственной получившей широкое признание немарксистской схемы прогрессивного развития человечества.
Это открытие было вызвано потребностью осмысления технического переворота, получившего название научно-технической революции (НТР). Термин введен знаменитым английским физиком Джоном Десмондом Берналом (1901-1971), создавшим и периодизацию истории по стадиям развития техники: (1) первобытное общество – (2) аграрное общество – (3) индустриальное общество – (4) общество будущего. Переходы от стадии к стадии – революции: аграрная IV-II (так у Бернала. – Г. 3. ) тысячелетий до н. э.; промышленная XVIII-XIX веков; научно-техническая XX века .
Для обозначения последней Бернал применяет также термины «вторая промышленная революция» и «научно-промышленная революция» ; а его единомышленник, английский физик и писатель Чарльз Перси Сноу (1905-1980) в известной работе «Две культуры и научная революция» (1959) – «научная революция» , но признание получило наименование «научно-техническая революция». Термин «научная революция» впоследствии стал означать «переворот в знании», включая возникновение науки в XVII веке .
Переход от собирательства и охоты к земледелию и скотоводству, от присваивающего хозяйства к производящему был впервые охарактеризован как революция в труде английского археолога Вира Гордона Чайльда (1892-1957) «Человек создает себя» (1936). Но идея этой, «неолитической», как называл ее В. Г. Чайльд, революции получила широкое распространение лишь после второй мировой войны и появления работ Дж. Бернала. В последующем за этим переворотом закрепилось название «агрикультурной» или «аграрной» революции. Термин «агрикультурная революция» использовал и В. Г. Чайльд, но для обозначения перехода не к земледелию вообще, а к плужному, полевому земледелию .
Следующим переворотом был переход от ручного производства к машинному, который именуют промышленной или индустриальной революцией. Термин возник еще в XIX веке. Впервые его ввел в оборот в книге «История политической экономии в Европе с древних времен до наших дней» (1837) французский экономист Жером Адольф Бланки (1798-1854), брат знаменитого революционера . Но настоящее понимание роли этой революции в истории пришло тоже в эпоху НТР.
Иную последовательность технических революций предложил американский этнограф Лесли Элвин Уайт (1900-1975). В созданной им схеме исторического развития в качестве первой стадии выступает племенное (tribal) общество, базирующееся на собирательстве и охоте. Агрикультурная революция имела своим следствием превращение этого общества в цивилизованное. Второй технической революцией в схеме Уайта выступает топливная (fuel) революция: была изобретена паровая машина и человечество вступило в век пара.
Технический подъем XI-XIII веков (водяные и ветряные двигатели и т. д.) еще в 1940-е годы (статья Э. М. Карюс-Уилсон «Промышленная революция XIII века» (1941)) получил название «первая промышленная революция» , однако при создании периодизации истории им незаслуженно пренебрегали – возможно, потому что он, будучи оборван кризисом XIV-XV веков, нарушал стройность картины прогресса.
Широкое распространение идей аграрной и промышленной революций и включение в их ряд НТР способствовало формированию концепций сначала индустриального (Жан Фурастье (1907-1990) в книге «Великая надежда XX века» (1949)), а затем постиндустриального (Дэниел Белл (р. 1919) в лекциях 1959 года) общества. Возникла и утвердилась новая периодизация истории – по господствующей сфере экономики .
Обе концепции утверждают, что проблемы современного общества – не в его социальном устройстве, а в развитии техники. Поэтому техническая революция делает ненужной социальную.
Эта уверенность в 1940-1950-е годы на Западе была настолько сильной, что способствовала истолкованию в техническом духе прошлого и будущего человечества. Так появились концепции модернизации , призванные дать прогноз будущего развития появившихся тогда новых независимых государств.
Развитые (индустриальные или даже постиндустриальные) капиталистические государства, с одной стороны, и аграрные страны «третьего мира», с другой, существуют одновременно, но очень различны между собой. Как они соотносятся?
«Концепции модернизации» утверждали: как две стадии развития. «Традиционные общества» третьего мира должны пойти по западному пути и превратиться в «современные общества».
Из числа ранних концепций модернизации наиболее известна и характерна концепция стадий экономического роста американского экономиста Уолтера Уитмена Ростоу (р. 1916), изложенная в книге «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест» (1960). В ней было выделено пять стадий экономического роста (они же – стадии развития общества).
В качестве первой стадии выступало традиционное общество: общество с ограниченными производственными возможностями, с преимущественно сельскохозяйственным производством, т. е. аграрное, иерархической социальной структурой, властью в руках земельных собственников, доньютонианским уровнем науки и техники. Вторая стадия – период создания предпосылок для подъема или переходное состояние, третья – стадия подъема, четвертая – стадия быстрого созревания, пятая – стадия высокого массового потребления.
Согласно взглядам Ростоу, в принципе все отдельные общества должны в конечном счете пройти все эти стадии, из которых значение имеют, в общем, только первая и последняя. Остальные носят переходный характер. В этом и заключается процесс модернизации.
При разработке стадиального понимания истории неизбежно встает вопрос о процессе перехода с одной стадии на другую – вопрос о качественном скачке, за которым прочно закрепилось название «революция» Ростоу часто употребляет этот термин, но не более. Теории революции у него нет. Революцию он понимает не как переход от одной стадии к другой, а так, как понимает ее большинство западных социологов – насильственный, незаконный политический переворот.
Это не разрешение общественных противоречий, а преодоление сопротивления консерваторов, не желающих модернизации; отнюдь не неизбежный, а наихудший вариант развития событий, когда правительство не контролирует разрыв между реальным и желаемым положением дел. В общем, революция – опасное лекарство. Здесь видна умеренно-консервативная, восходящая к Юму и Токвилю, позиция Ростоу.
Роль квинтэссенции прогресса (локомотива истории) у Ростоу выполняет понятие «модернизация». По сути она сводится к технической революции – процессам индустриализации, действительно шедшим и идущим в разное время в разных странах, начиная с наиболее развитых. Социально-экономический же строй индустриализирующихся обществ находится вне поля его зрения. С этим связан оптимизм Ростоу, характерный, впрочем, для всех модернизационных построений.
«В целом создавался образ скачка или вознесения развивающихся стран из своей первозданности в новый мир. Имелось в виду не частичное обновление, осовременивание, одним словом, усовершенствование, как следует из русского значения слова “модернизация“, а коренные преобразования в духе английского (или французского) значения этого слова, наступление Нового времени (modern times), вступление в Современность» . Соответственно, слаборазвитость считалась следствием простого отставания одних стран от других. Модернизация должна была покончить с отставанием и, следовательно, со слаборазвитостью.
Но, как выяснилось уже в следующее десятилетие, не покончила. Политической независимости, достигнутой большинством стран «третьего мира» в 1950-1960-е годы, оказалось недостаточно для избавления от экономической зависимости, а попытки «догнать» развитые капиталистические страны путем «модернизации», как правило, были неудачны.
Сторонники концепций модернизации не сразу признали свое поражение, пытаясь сделать теорию более адекватной реальности. Самая известная из усовершенствованных модернизационных моделей принадлежит израильскому социологу Шмуэлю Ноаху Эйзенштадту (р. 1923).
Суть ее – в соединении концепций модернизации и локальных цивилизаций. От первых берется Современность как цель предшествующей истории; от вторых – разнообразие исходных типов «традиционных обществ», вычурной классификации которых (имперские, имперско-феодальные, патримональные и др.) уделено много усилий автора, и решающая роль культуры, а не экономики, в их развитии. История представляет собой процесс не только модернизации, но и конвергенции «традиционных обществ». Итог – Современность.
В отличие от Ростоу, Эйзенштадт видит разные отправные точки модернизации и, как следствие, разные пути достижения Современности. Отсюда его интерес к проблеме революции, вызвавший к жизни книгу «Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций» (1978).
Социальный порядок, по Эйзенштадту, основан на «нормах социального взаимодействия», устанавливаемых путем договоров между элитами и представителями различных социальных групп. Институализация выработанных норм обеспечивает равновесие системы, но одновременно создает «возможность возникновения напряженности, конфликтов и потрясений, ведущих к изменениям» .
В традиционных обществах протест не ведет «за пределы традиционности», так как их «символические и структурные основания» (т. е. культура, которую Эйзенштадт, отталкиваясь от идей швейцарского неофрейдиста Карла Густава Юнга (1875-1961), считает частично врожденной, частично созданной разделением труда) сильнее аналогичных оснований протеста.
Только европейская цивилизация могла сравнительно легко модернизироваться, став «цивилизацией Нового времени». Остальным этот путь проделать труднее.
Здесь мы подходим к проблеме революции. Эйзенштадт делит революции на «современные» (Нидерландская, Английская, Американская и Французская), которыми сопровождалась модернизация феодального Запада, и «поздние современные» XIX-XX веков, которыми сопровождается модернизация традиционных обществ иных типов. Каждое общество модернизируется в соответствии со своей культурной сущностью, поэтому различны темпы и результаты.
Но революции в этой схеме – не локомотивы истории. «Само понятие революции имеет коннотациями переворот, быстрые резкие изменения, нарушение преемственности и насилие» . При таком узком понимании революции естественен вывод о том, что возможна и желательна модернизация без революции.
Причины революций снова ищутся в психологии, притом не в сознании, а в подсознании: революции Нового времени для Эйзенштадта – «посюсторонний экстаз» (религия – «потусторонний»), направленный «на слияние настоящего общества и образа общества-двойника. Вследствие этого революции Нового времени стремились вобрать в себя те символы, которые были обращены к духовным качествам человеческой природы, а поэтому неизбежно выходили за пределы любого социального порядка» . Проблема движущих сил революции предстает в виде проблемы носителей революционных символов – «революционных групп». Объективный мир заменен подсознанием человека.
Схоластические конструкции Эйзенштадта ничего не дают исторической науке. Гораздо более плодотворны возникшие в противовес концепциям модернизации концепции «зависимого развития» .
«Если теоретики модернизации акцентировали “помощь Запада“, то леворадикальные критики – “неэквивалентный обмен“, ограбление развивающихся стран при помощи несправедливого механизма внешнеэкономических связей. То, что первые считали “благодетельным“ в отношениях Запада с развивающимися странами, вторые клеймили как “пагубное“» .
Научную разработку идея «зависимого развития» получает в трудах аргентинского экономиста Рауля Пребиша (1901-1986) в 1950-е годы. Непосредственными предшественниками Пребиша были авторы концепций империализма, начиная с Джона Аткинсона Гобсона (1858-1940), опубликовавшего свою книгу «Империализм. Исследование» в 1902 году. Однако впервые об эксплуатации бедных стран как источнике богатства Запада заговорил оригинальный русский мыслитель Н. Ф. Даниельсон (1844-1918), переводчик «Капитала», обычно причисляемый к либеральным народникам, но не считавший себя противником марксизма. Некоторые авторы видят в нем первого русского марксиста . В книге «Очерки нашего пореформенного хозяйства» (1893) он утверждает, что предприниматели «более культурных стран» эксплуатируют «менее культурные нации» так же, как своих рабочих Выделение наций-капиталистов и наций-пролетариев станет в дальнейшем сутью концепций «зависимого развития».
Впоследствии с этих позиций выступали А. Эммануэль (Греция), Т. Дус Сантус, Ф. Э. Кардозу, С. Фуртаду и Р. М. Марини (Бразилия), А. Агиляр (Мексика), Э. Фалетто (Чили), А. Г. Франк (Нидерланды), С. Амин (Сенегал). Ряд ученых США и Западной Европы – П. Баран и П. Суизи (США), Г. Мюрдаль (Швеция), стоя на аналогичных позициях, формально не причисляли себя к сторонникам этого направления.
Р. Пребиш ввел в научный обиход понятия «центра» и «периферии», связанных друг с другом. Центр – группа развитых капиталистических стран, периферия – слаборазвитые страны «третьего мира». По выражению Р. Пребиша, капитализм распространяется вширь не для того, чтобы способствовать развитию периферии, а для того чтобы ее использовать. Существуют два типа капитализма – капитализм центра и капитализм периферии. Последний является порождением первого, его необходимым дополнением и к самостоятельному развитию не способен. Периферийный капитализм – не стадия на пути к западному капитализму, а тупиковое дополнение к нему.
«Специфика периферии проявляется во всем, – пишет Р. Пребиш, – в сфере техники и потребления, в производственной структуре, в уровне развития и демократизации, в системе землевладения и формирования излишка, в демографическом росте» . Поэтому «рушится миф о том, что мы могли бы развиваться по образу и подобию центров… Многолетние наблюдения за ходом событий убедили меня, что глубокие изъяны, свойственные латиноамериканскому капитализму, не могут быть преодолены в рамках существующей системы. Систему необходимо преобразовать» .
Р. Пребиш был далек от марксизма и не пользовался в своем анализе зависимого капитализма марксистскими категориями. Но уже Теонтониу Дус Сантус пришел к выводу о существовании «зависимого способа производства» как варианта капитализма. За это он и его последователи были подвергнуты критике со стороны догматических марксистов в руководстве Компартии Уругвая . Введение понятия «зависимого способа производства» – важный шаг в исследовании горизонтальных связей и разрушении ошибочных представлений о всемирной истории как сумме параллельных историй отдельных обществ.
«Мы видим, – писал Т. Дус Сантус, – что зависимость – важнейшая черта социально-экономической системы слаборазвитых стран… Обретается собственная манера – зависимый способ – участия в процессе развития мировой капиталистической экономики. Таким образом, зависимость есть специфический способ капиталистического производства в наших странах» .
Первоначально созданные на латиноамериканском материале, положения о «зависимом развитии» были затем распространены на весь «третий мир» шведским экономистом Гуннаром Карлом Мюрдалем (1898-1987) и американским – Полом Бараном (1910-1964) .
Подчеркну, что «зависимость» в данном контексте – это «эксплуатация»; зависимые страны – эксплуатируемые страны. «В своей основе, – писал Г. Мюрдаль, – различия между странами имеют черты сходства с различиями между классами внутри нации, если иметь в виду классы, как они существовали до того, как началось их быстрое размывание в связи с процессом национальной интеграции в наших современных государствах благоденствия. В этом смысле большая часть остального человечества образует низший класс наций, а ряд наций находится в положении промежуточного слоя людей. В сущности, учитывая уровень жизни людей в этих странах, можно сказать, что термин “пролетариат“ был бы более уместен при таком сравнении в международном масштабе, чем когда-либо, или во всяком случае, чем теперь внутри любой из развитых стран. Великое пробуждение отсталых стран постепенно пробуждает среди их народов классовое сознание, без которого общественная группировка является аморфной и разъединенной» .
В концепциях зависимого развития исследуются горизонтальные связи между обществами различного типа в современном мире. Создание картины всемирной истории с учетом горизонтальных связей не входило в задачу их авторов.
До некоторой степени исключением является немецкий (ныне работающий в Нидерландах) социолог Андре Гундер Франк (р. 1929), поднявший в работах «Развитие недоразвития (underdevelopment)» (1966) и «Социология развития и недоразвитие социологии» (1967) вопрос об истории зависимого капитализма в Америке – начиная с испанского завоевания. В статье «Развитие недоразвития» он пишет, что нынешние «развитые» страны никогда не были «недоразвитыми» (under developed). Они были не развитыми (un developed). «Недоразвитость» нынешних «развивающихся» (вернее, зависимых) стран – результат «развитости» нынешних «развитых» стран. Это не стадия на пути превращения «недоразвитых» стран в «развитые». Пример Японии в данном случае неуместен – Япония никогда не была зависимой страной.
Концепции «зависимого развития» явились предшественниками мир-системного подхода , ставшего серьезной попыткой нарисовать картину всемирной истории на основе горизонтальных связей. Мир-системный подход возник в виде концепции миров-экономик Фернана Броделя (1902-1985) и концепции миров-систем Иммануэля Валлерстайна (р. 1930) и затем приобрел большое количество сторонников и популяризаторов. Стоит подробнее рассмотреть взгляды Броделя и Валлерстайна и те перспективы, которые концепции зависимого развития и выросший из них мир-системный подход дают для решения проблемы революции.
Сутью мир-системного подхода является выделение единиц больших, чем отдельное общество – «миров-экономик» у Броделя и «миров-систем», делящихся на «миры-империи» и «миры-экономики», у Валлерстайна.
В основу выделения этих образований мир-системники клали не культуру, а экономику, что сближало их с материалистическим пониманием истории.
Понятие мира-экономики впервые введено Броделем. Оно неявно присутствовало уже в книге «Средиземное море и мир Средиземноморья в эпоху Филиппа II» (1949), а в четкой форме появилось в его работах «Динамика капитализма» (1976) и «Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв. Т. 3. Время мира» (1979).
Признаков, верных для любого мира-экономики, три.
Мир-экономика пространственно ограничен . Границы его меняются редко и медленно. Граница между мирами-экономиками представляет собой такую зону, пересекать которую невыгодно ни с той, ни с другой стороны, поэтому миры-экономики в делом были стабильны до конца XV века, когда «Европа передвинула свои границы» и приступила к покорению остального мира.
Второй признак. Каждый мир-экономика имеет свой центр . Таким центром является господствующий «капиталистический» город. Для историков школы «Анналов», к которой принадлежал Бродель, слово «капитализм» означает не общественно-экономическую формацию, основанную на частной собственности на средства производства и эксплуатации труда капиталом, как для Маркса, а деятельность, связанную с денежным оборотом, безотносительно к производству. Поэтому Бродель видит капитализм в любой экономике. Валлерстайн в русле тех же взглядов будет видеть возможность капитализма в мирах-империях и действительность капитализма в мире-экономике Европы.
Центр мира-экономики может перемещаться. Это может быть следствием политического решения (Пекин в 1421 году становится столицей Китая вместо Нанкина) или экономических причин (перемещение центра Европы), но всегда имеет важные последствия для всего мира-экономики. Центр всегда «сверхгород», которому служат другие города. Возможно наличие двух центров (Рим и Александрия, Венеция и Генуя). Это имеет место в краткий период борьбы между ними за лидерство. Успех одного из центров приводит к упадку другого.
Падение старого центра мира-экономики и возвышение нового – крупнейшая из возможных социальных катастроф, последствия которой ощущаются на всем его пространстве, особенно зримо – на окраинах.
«Утратив свое могущество, Венеция утратила и свою империю: Негропонт в 1540 году, Кипр… в 1572 году, Кандию – в 1669 году. Амстердам утверждает свое превосходство – Португалия теряет свою дальневосточную империю… В 1815 году Лондон утверждается в полной своей силе, а к этому времени Испания утратила или должна утратить Америку. Точно также после 1929 года мир, еще накануне имевший центром Лондон, начинает концентрироваться вокруг Нью-Йорка: после 1945 года европейские колониальные империи уйдут все, одна за другой… Такое повторение колониального распада не было случайностью; рвались как раз цепи зависимости. Так ли трудно вообразить те последствия, которые повлек бы за собой по всему миру конец “американской гегемонии?“» .
Третий признак. Пространство мира-экономики делится на несколько взаимозависимых зон . Важнейшей особенностью мира-экономики является иерархия этих зон. «Всякий мир-экономика есть складывание, сочетание связанных воедино зон, однако на разных уровнях . В пространстве обрисовывается по меньшей мере три ареала, три категории: узкий центр, второстепенные, довольно развитые области и в завершение всего огромные внешние окраины… Центр, так сказать, “сердце“, соединяет все самое передовое и самое разнообразное, что только существует. Следующее звено располагает лишь частью таких преимуществ, хотя и пользуется какой-то их долей: это зона “блистательных вторых“. Громадная же периферия с ее редким населением представляет, напротив, архаичность, отставание, легкую возможность эксплуатации со стороны других» .
Любая сфера жизни людей зависит от мира-экономики.
Казалось бы, в этой картине истории есть место социальным революциям. Но Бродель тщательно избегает этого понятия. Ни перемещение центра, ни изменение границ мира-экономики не называются им социальной революцией. Революция, пишет он, «слово сложное и двусмысленное» . Лучше обойтись без него.
Но совсем обойтись не получается. Есть несомненная революция – промышленная. Ее трактовка Броделем резко отлична от апологии модернизации.
«Англия одержала успех в своей революции, находясь в центре мира, будучи сама центром мира. Страны “третьего мира“ желают своего успеха, но они находятся на периферии. И тогда все действует против них… в том числе и капиталы, которые они занимают за границей; в том числе и морские перевозки, которые они не контролируют; в том числе и их собственное сырье, имеющееся в избытке и подчас отдающее их на милость покупателя… Именно поэтому индустриализация прогрессирует там, где она уже достигла прогресса, а пропасть между слаборазвитыми странами и остальными только увеличивается…
“Третий мир“ может прогрессировать, только тем или иным способом сломав современный мировой порядок» .
Это вывод Броделя. Но ведь он просто и недвусмысленно означает необходимость социальной революции. Так понятие, которое историк хотел изгнать из науки, анонимно вернулось туда. Исследовать общество, игнорируя революции, невозможно.
Если для Броделя формулирование принципов мир-экономического подхода было итогом научных исследований, то для Валлерстайна – исходным пунктом. Он видит в мир-системном подходе единственно приемлемую методологию познания общественных явлений.
Единственной социальной реальностью, «не делимой на политику, экономику и культуру», Валлерстайн считает «социальные системы», которые подразделяются на мини-системы и миры-системы. В свою очередь, миры-системы делятся на миры-империи и миры-экономики. Три основных вида социальных систем основаны на трех различных способах производства: реципрокально-линиджном, данническом и капиталистическом соответственно. К сожалению, Валлерстайн упустил столь важное достижение концепций зависимого развития, как понятие зависимого капитализма, чем сильно обеднил свою концепцию.
«Мир-система – социальная система, имеющая границы, структуру, правила легитимации и согласованность» . Критерий мира-системы – самодостаточность (self-contained) его существования, «Мир-система» – не «мировая система», а «система», являющаяся «миром», как и у Броделя. Самодостаточность – теоретический абсолют (как вакуум), не существующий в реальности, но делающий измеримыми явления реальности.
Из книги Философия науки и техники автора Стёпин Вячеслав СеменовичФеномен научных революций В динамике научного знания особую роль играют этапы развития, связанные с перестройкой исследовательских стратегий, задаваемых основаниями науки. Эти этапы получили название научных
Из книги Структура научных революций автора Кун Томас СэмюэлIX ПРИРОДА И НЕОБХОДИМОСТЬ НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ Эти замечания позволяют нам наконец рассмотреть проблемы, к которым нас обязывает само название этого очерка. Что такое научные революции и какова их функция в развитии науки? Большая часть ответов на эти вопросы была
Из книги Понятие "революция" в философии и общественных науках: Проблемы, идеи, концепции автора Завалько Григорий АлексеевичXI НЕРАЗЛИЧИМОСТЬ РЕВОЛЮЦИЙ Мы должны рассмотреть ещё вопрос о том, как заканчиваются научные революции. Однако прежде, чем перейти к этому, необходимо укрепить уверенность в их существовании и понимании их природы. Я старался подробно раскрыть сущность революций в науке
Из книги Философия и методология науки XX века: от формальной логики к истории науки. Хрестоматия. автора Середкина Елена ВладимировнаXII РАЗРЕШЕНИЕ РЕВОЛЮЦИЙ Учебники, которые рассматривались нами, создаются только в итоге научной революции. Они являются основой для новой традиции нормальной науки. Поднимая вопрос об их структуре, мы явно упустили один момент. Чту представляет собой процесс,
Из книги Введение в философию автора Фролов ИванНачало изучения революций Французская революция не только дала импульс развитию революционной идеологии, но и сделала революции предметом научного изучения.Именно тогда возникла теория прогресса человеческого общества, изложенная в труде Мари Жана Антуана Никола
Из книги НОВЕЛЛИНО, СТАНСЫ, ПАРАЛЛЕЛИ автора Кутолин Сергей АлексеевичИдеологии революций в XIX веке Между тем антагонизмы, присущие капиталистическому способу производства, порождают в XIX веке новые концепции революции, теперь уже будущей, антикапиталистической.Всем им присущ идеологический, а не научный характер, и, как следствие,
Из книги Удар Русских Богов автора Истархов Владимир АлексеевичИдеологии революций в XX веке Выше речь шла о научных интерпретациях понятия «революция». Не менее обширным было в XX веке идеологическое использование этого понятия, причем не только противниками существующего порядка, но и его защитниками.Концепции модернизации,
Из книги Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе автора Дерлугьян ГеоргийПроблема революций в истории Античности Первой классовой формацией в советском истмате признавалась рабовладельческая. Это помешало увидеть наиболее очевидную в докапиталистическом периоде революцию – возникновение античного общества, принятого за более развитую
Из книги Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века) автораИтог революций XX века и перспективы революций XXI века Естественным завершением данной работы будет попытка дать характеристику современному этапу истории и тенденциям будущего развития. Но это невозможно сделать, не определившись с решением главной исторической
Из книги История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века) автора Коллектив авторов2.1 Томас Кун. Структура научных революций IIНа пути к нормальной наукеВ данном очерке термин “нормальная наука” означает исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых научных достижений - достижений, которые в течение некоторого времени признаются
Из книги автора4. Концепция научных революций (Т. Кун) Обращение Поппера к проблемам изменения знания подготовило почву для поворота философии науки к истории научных идей и концепций. Однако построения самого Поппера все еще носили умозрительный характер и их источником оставались
Из книги автора7 Они пожинали плоды революций " игривых пёстрых бабочек полёт…" Они пожинали плоды революций, где грозные силы ужасно мели, и мир становился грознее и круче, и сонмы знамен из сознаний взошли, - на них начертания знаков юдоли и поиски новой несбывшейся доли. И в левом, и
Из книги автораНемарксистские коммунизмы Некоторые демагоги, стремясь не выпустить человека за пределы коммунизма, утверждают, что марксизм – это действительно плохо, но есть, якобы, какой-то ещё немарксистский коммунизм. Вот он-то, якобы, прекрасен.Давайте сейчас задумается, а что
Из книги автораГлава 5 Национализация провинциальных революций Опаснейший момент наступает для скверного правительства, когда оно решается встать на путь исправления. Злоупотребления, дотоле молчаливо сносимые, ибо власть виделась незыблемой, вдруг становятся невыносимы, стоит лишь
Из книги автораМаркс и Энгельс об отличии буржуазных революций XIX в. от более ранних буржуазных революций Анализируя процесс перехода буржуазно-демократических революций 1848 – 1849 гг. в их противоположность – контрреволюцию, К. Маркс и Ф. Энгельс совершенно определенно указывали на две
Из книги автораНемарксистские социалистические теории буржуазных идеологов Разработка стратегии и тактики социалистического рабочего движения, преодоление оппортунистических, реформистских тенденций и направлений, а также анархистских воззрений неразрывно связаны с критикой
3. Концепция эволюционного и революционного развития общества
Социологи всех школ и направлений рассматривают общество как изменяющуюся систему. Однако при трактовке общественных изменений у представителей различных школ и направлений проявляются существенные различия. Абсолютизация того или иного типа изменений социальных систем породила два методологически различных течения в социологии: социальный эволюционизм и революционизм.
Социальный эволюционизм представляет собой попытку глобального осмысления исторического процесса, как части общего, бесконечно разнообразного и активного процесса эволюции Космоса, планетарной системы, Земли, культуры. Наиболее ярко социальный эволюционизм представлен в системе английского социолога Г. Спенсера. Он разработал наиболее полную схему эволюционного процесса, которая включает в себя несколько принципиальных моментов. Ядро этой схемы составляет дифференциация, которая неизбежна, поскольку всякие конечные однородные системы неустойчивы в силу разных условий для их отдельных частей и неодинакового воздействия разнообразных внешних сил на их различные элементы. По мере возрастания сложности и разнородности в системах ускоряется темп дифференциации, так как каждая дифференцированая часть является не только результатом дифференциации, ной дальнейшим ее источником. Дифференциация, по Спенсеру, предполагает специализацию, разделение функций между частями и отбор наиболее устойчивых структурных соотношений. Эволюционные изменения происходят в направлении повышения гармонизации, структурного и функционального соответствия всех составляющих целого. Следовательно, дифференциация всегда сопровождается интеграцией. Естественным пределом всех эволюционных процессов в этом случае оказывается состояние динамического равновесия, обладающего инерцией самосохранения и способностью адаптации к новым условиям. Эволюция любой системы состоит в повышении и усложнении ее организации. Однако накопление несоответствий и дисгармоний в ходе эволюции может привести к распаду ее собственных произведений.
Социальная эволюция, по мнению Спенсера, составляет часть универсальной эволюции. Она состоит в усложнении форм общественной жизни, их дифференциации и интеграции на новом уровне организации. В социологии Г. Спенсера реализована основная идея социального эволюционизма XIX в. - идея существования исторических стадий человеческого общества, развивающихся от простого к дифференцированному, от традиционного к рациональному, от непросвещенного к просвещенному, от общества с ручной технологией к обществу с машинной технологией, использующего искусственно созданную силу, от нечетко интегрированного общества к строго интегрированному.
Значительный вклад в развитие идей социального эволюционизма внес французский социолог Э. Дюркгейм. Именно Э. Дюркгейм впервые развернуто обосновал положение, что разделение труда является причиной и следствием растущего усложнения общества.
Э. Дюркгейм противопоставил два типа общества на одном полюсе социальной эволюции находятся простые общества с развитым разделением труда и сегментарной структурой, состоящие из однородных и подобных между собой сегментов, на другом-высокосложные общества, представляющие собой систему различных органов, из которых каждый имеет свою специальную роль и которые сами состоят из дифференцированных частей.
Переход из одного общества к другому происходит длительным эволюционным путем, основные пункты которого выглядят следующим образом: 1) в сегментарном обществе растет население; 2) это увеличивает «моральную плотность», многократно умножает общественные отношения, в которые включен каждый человек, и, следовательно, усиливается конкуренция; 3) отсюда возникает угроза сплоченности общества; 4) разделение труда призвано устранить эту угрозу, так как оно сопровождается дифференциацией (функциональной, групповой, ранговой и т. д.) и требует взаимозависимости специализированных индивидов и групп.
В рамках социального эволюционизма возник ряд теорий, поставивших перед собой цель отразить поступательное развитие общества на основе сравнения его прошлого и нынешнего состояния. Первую попытку создания такой теории предпринял немецкий социолог Ф. Теннис (1855--1936) в своей знаменитой книге «Община и общество». Ф. Теннис использует немецкие термины «гемейншафт» и «гезельшафт», чтобы провести разграничение между традиционным и современным обществом на основе пяти основных типов социальной взаимосвязи. Понятие «Гемейншафт» применяется к крестьянской деревенской общине, а понятие «Гезельшафт» - к индустриальному городскому обществу. Основные различия между ними состоят в следующем: 1) Гемейншафт предполагает, что люди живут в соответствии с общинным принципом и мирскими ценностями, а общество типа «Гезельшафт» основано на стремлении к личной выгоде; 2) Гемейншафт придает основное значение обычаям, в то время как Гезельшафт основано на формальных законах; 3) Гемейншафт предполагает ограниченную и неразвитую специализацию, в то время, как в Гезельшафт проявляются специализированные профессиональные роли; 4) Гемейншафт опирается на религиозные, Гезельшафт - на светские ценности; 5) в основе Гемейншафт лежит семья и община, в основе Гезельшафт - крупные корпоративные и ассоциативные формы объединения людей.
В русле социального эволюционизма на основе противопоставления традиционного и современного общества сформировалась теория стадий роста. Теория «стадий роста» У. Ростоу описывает поступательное развитие общества как переход от аграрного «традиционного » общества к современному «индустриальному », как прохождение 5 важнейших ступеней - стадий.
Первая стадия - традиционное общество, основу которого составляет примитивное сельскохозяйственное производство. Накопления здесь незначительны и расходуются непроизводительно.
Вторая стадия - «переходное общество» - на этой стадии создаются предпосылки для «сдвига»: рост производительности сельскохозяйственного труда, увеличение капиталовложений в расчете на душу населения, возникновение централизованного государства и т.д.
Третья стадия - период «промышленной революции», характеризующийся мобилизацией внутренних накоплений и инвестирования более 10% национального продукта в производство, быстрым ростом основных отраслей промышленности и радикальным изменением методов производства.
Четвертая стадия- «путь к зрелости» формирование индустриального общества. Этот процесс отличается бурным развитием промышленности, возникновением новых отраслей производства, повышением уровня капиталовложений до 20%, бурным ростом городов.
Для индустриального общества характерны: 1) развитая и сложная система разделения труда в обществе в целом, при сильной его специализации в конкретных сферах производства и управления; 2) массовое производство товаров на широкий рынок; 3) механизация и автоматизация производства и управления. 4) научно-техническая революция. Следствием этил процессов является высокая развитость средств транспорта и коммуникаций, высокая степень мобильности и урбанизации, качественные сдвиги в структурах национального потребления. С точки зрения данной теории, основные характеристики крупной промышленности - индустрии обусловливают форму поведения не только в сфере организации и управления производством, но во всех других сферах общественной жизни
Популярная в 60-х годах XX в. теория индустриального общества в 70-х годах получает свое развитие в теории «постиндустриального общества». Наиболее видные ее представители - американские социологи и пол: пологи Д. Белл, 3. Бжезинский. А. Тоффлер и французские социологи и политологи А. Турен н Ж. Фурастье. Согласно данной теории, общество в своем поступательном развитии проходит три основные стадии: ]) доиндустриальную (аграрную), 2) индустриальную и 3) постиндустриальную. Бжезинский третью стадию называет технотронной, а А. Тоффлер - сверхиндустриальной. На первой стадии преобладает первичная сфера экономической деятельности - сельское хозяйство, на второй - вторичная сфера - промышленность, на третьей стадии - третичная - сфера услуг. Основная задача этой стадии - индивидуализация производства и потребления. В доиндустриальном обществе главная цель - власть. В индустриальном - деньги, в постиндустриальном - знание, обладание которым является главным, престижным фактором. Каждой из этих трех стадий присущи специфические формы социальной организации: в аграрном обществе - это церковь и армия, в индустриальном - корпорация, в постиндустриальном - университеты. В соответствии с этим находится и социальная структура: в аграрном обществе господствующую роль играют священники и феодалы, в индустриальном - бизнесмены, в постиндустриальном - ученые и менеджеры-консультанты.
Теории индустриального и постиндустриального общества находятся в рамках социального эволюционизма, поскольку они предполагают прохождение обществом определенных стадий на основе технических и технологических нововведений в сочетании с различными психологическими мотивами деятельности: национализмом, духом предпринимательства, конкуренции, протестантской этикой, личными амбициями предпринимателей и политических деятелей и т. д. Технологические перевороты влекут за собой перевороты в других сферах общественной жизни, однако они не сопровождаются социальными конфликтами, социальными революциями.
Концепция социального эволюционизма занимает доминирующее положение в социологии при истолковании социальных изменений. Однако наряду с ней довольно широкое распространение имела теория революционного преобразования общества, основоположником которой были К. Маркс и Ф. Энгельс. Марксистская концепция общественного развития базируется на формационном подходе в интерпретации истории. Согласно этому подходу человечество в своем развитии проходит пять основных стадий: первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. Переход от одной общественно-политической формации к другой осуществляется на основе социальной революции. Социальная революция - это коренной качественный переворот по всей системе общественной жизни. Экономической основой социальной революции является углубляющийся конфликт между ростом производительных сил общества и устаревшей, консервативной системой производственных отношений, который проявляется в усилении социальных антагонизмов и обострении классовой борьбы между господствующим классом, заинтересованным в сохранении существующего строя, и угнетенными классами. Первым актом социальной революции является завоевание политической власти. На основе инструментов власти победивший класс осуществляет преобразования во всех других сферах общественной жизни и таким образом создаются предпосылки для формирования новой системы социально-экономических и духовных отношений. С точки зрения марксизма, великая и стратегическая роль революций состоит в том, что они устраняют преграды с пути общественного развития, служат мощным стимулом для всего общественного развития. К. Маркс называл революции «локомотивами истории».
Эволюционистские и революционистские теории общества основываются на идее общественного прогресса. Они утверждают.возможность направленного развития общества, характеризующегося переходом от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. В одном случае критерием прогресса объявляется усложнение социальной организации общества (Г. Спенсер), в другом - изменения в системе социальных связей и типе регуляции общественных отношений (Э. Теннис), в третьем - изменения в характере производства и потребления (У. Ростоу и Д. Белл), в четвертом - степень овладения общества стихийными силами природы, выражающаяся в росте производительности труда, и степень освобождения людей из-под гнета стихийных сил общественного развития (К. Маркс).
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ КОНЦЕПЦИИ РЕВОЛЮЦИИ 1. Право на сопротивление тиранам в традиционном обществе 2. Оценки революции в идеологии Просвещения 3. Отношение к революциям в идейном наследии XIX века: - Консервативная идеология о Французской революции -Роль революций в оценках идеологии классического либерализма -Теоретическая концепция революции Карла Маркса и Фридриха Энгельс - Анархистская доктрина социальной революции -Представления о революциях в начале ХХ века 4. Социология революции ХХ века 5. Понятие революция в современной политической науке
Ф. Отман Ф. Дюплесси-Морне ПРАВО НА СОПРОТИВЛЕНИЕ ТИРАНАМ во французской политической мысли XYI века ФРАНСУА ОТМАН Памфлеты «Тигр» , «Анти-Трибониан»: призывы к сопротивлению узурпаторам власти, тезис об историчности законов и их соответствии обычаям страны, у Франции есть свой опыт свободы - меровингские законы и древние германские обычаи. В политической программе «Франко-Галлия»: провозгласил принцип верховного суверенитета народа, существовавший во времена Меровингов и Каролингов, когда народ выбирал себе монарха. Требования: возвращения к древней конституции Галлии, к федерации самоуправляющихся республик, к полноправию Генеральных штатов, к праву народа избирать и низлагать короля, объявлять войны, издавать законы. Ради этого - правомерна война против короля за общественное благо страны, возглавить ее должно дворянство. ФИЛИПП ДЮПЛЕССИ-МОРНЕ Памфлет «Иск к тиранам» - Народ существовал до королей, он избрал их, положив в основу их власти договор и взаимные обязательства. Нарушение прав народа приводит к установлению тирании. Под народом подразумевается дворянство и верхушка третьего сословия; они должны очистить страну от святотатства тирании.
ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА И ПРАВО СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ТИРАНИИ “О праве войны и мира. ” Г. Гроций Государство -“совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы”. Народ может изменить образ правления, если договор расторгнут правителями государства. Подданные вправе считать общественный договор расторгнутым в случае “крайней необходимости”, “большой и явной опасности”, грозящей подданным со стороны правителей государства. «Политический трактат» цель государства в действительности есть свобода Б. Спиноза Когда же государство делает что-нибудь вразрез с велением разума, то оно «грешит» против своей природы, изменяет себе и в этом смысле совершает преступление. Для подобной ситуации нарушения государственными властями условий договора Спиноза признает естественное право народа на восстание.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА КАК ОБОСНОВАНИЕ РЕВОЛЮЦИИ 24 памфлета по проблемам прав человека государство создано по велению бога общественным соглашением народа, который, в силу прирожденной свободы людей, имеет право управлять собой и создать тот образ правления, какой ему угодно. Если короли говорят, что их власть от бога, то от бога же и свобода народа, власть которого первична, основана на прирожденных правах. Д. Мильтон «Народное соглашение» Д. Лильберн Государство, создано взаимным соглашением людей "для доброй пользы и блага каждого". Отсюда проистекает неотчуждаемое право народа организовать государство таким образом, чтобы это благо было обеспечено. Власть должна быть основана на свободном выборе или согласии народа; никто не может господствовать над людьми без их свободного согласия. «Два трактата о правлении» «Размышления о славной революции 1688 года» . Д. Локк Государство создано для гарантии естественных прав (свобода, равенство, собственность) и законов (мир и безопасность), оно не должно посягать на эти права, должно быть организовано так, чтобы естественные права были надежно гарантированы. восстание народа против тиранической власти, посягающей на естественные права и свободу народа - правомерно и необходимо
ПОЛИТИЧЕСКИЙ РАДИКАЛИЗМ Ж. -Ж. РУССО (1712 -1778) «Рассуждение о науках и искусствах» «Об общественном договоре, или Принципы политического права» «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» q q РАЗВИТИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ, БЫЛО СОПРЯЖЕНО С ПОЯВЛЕНИЕМ И РОСТОМ ОБЩЕСТВЕННОГО НЕРАВЕНСТВА, ИЛИ С РЕГРЕССОМ СВОБОДЫ. Первым по времени возникает имущественное неравенство. Оно явилось неизбежным следствием установления частной собственности на землю. На смену естественному состоянию с этого времени приходит гражданское общество На следующей ступени в общественной жизни появляется неравенство политическое. Было образовано государство. На данной ступени имущественное неравенство дополняется новым - делением общества на правящих и подвластных. Последний предел неравенства наступает с перерождением государства в деспотию. В таком государстве нет больше ни правителей, ни законов - там только одни тираны. Восстание против тирании является правомерным актом
Т. Пейн Э. -Ж. Сийес Ф. Гизо И. Тэн А П О Л О Г И Я Р Е В О Л Ю Ц И И Существуют обиды, которые природа не может простить: она перестала бы быть сама собой, если бы сделала это. Всевышний вселил в нас неистребимое тяготение к добру и мудрости. Будь мы глухи к голосу добрых чувств, распались бы общественные связи, справедливость на земле была бы вырвана с корнем … О вы, которые любите человечество! Вы, кто отваживается противостоять не только тирании, но и тирану, выйдите вперед! Т. Пейн
Традиционалистская концепция Эдмунда Берка РАЗМЫШЛЕНИЯ О РЕВОЛЮЦИИ ВО ФРАНЦИИ Оспаривал: Ø теорию общественного договора Øтеорию народного верховенства. ØИскусственной фикцией является воля большинства ØНа фикциях основана теория прав человека. ØПредполагаемое равенство людей - тоже фикция. народный суверенитет - это "самая фальшивая, безнравственная, злонамеренная доктрина, которая когда-либо проповедовалась народу" q Абстрактные представления о свободе ведут к анархии, а через нее - к тирании. q Всякий общественный порядок возникает в результате долгой исторической работы, утверждающей стабильность, традиции, обычаи q Все это - ценнейшее наследие предков, которое необходимо бережно хранить. q государство, общество, право не изобретены человеком, а создаются в результате длительной эволюции, они не могут быть перестроены по воле людей.
КОНСЕРВАТИВНАЯ ИДЕОЛОГИЯ О ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ РАЗМЫШЛЕНИЯ О ФРАНЦИИ ЖОЗЕФА ДЕ МЕСТРА q Человек, который может все видоизменить, но не может ничего создать или изменить к лучшему без помощи божьей, возомнил себя источником верховной власти и захотел все делать сам. q За это бог наказал людей, сказав - делайте! q И революция, божья кара, разрушила весь политический порядок, извратила нравственные законы. q История свидетельствует, что революции всегда производят большее зло, чем то, которое они хотят исправить.
ОЦЕНКА РЕВОЛЮЦИИ В «МЕТАФИЗИКЕ НРАВОВ» И. КАНТА МЕТОДЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ИЗМЕНЕНИЙ РЕФОРМЫ И РЕВОЛЮЦИИ «ИЗМЕНЕНИЯ В ИМЕЮЩЕМ ИЗЪЯНЫ ГОСУДАРСТВЕННОМ УСТРОЙСТВЕ, КОТОРЫЕ ИНОГДА ТРЕБУЮТСЯ, МОГУТ БЫТЬ ПРОИЗВЕДЕНЫ ТОЛЬКО САМИМ СУВЕРЕНОМ ПУТЕМ РЕФОРМЫ, а не народом путем революции» . «Революция талантливого народа, происходящая на наших глазах, может закончиться удачей или провалом, может быть в такой мере полна бедствий и злодеяний, что здравомыслящий человек даже в надежде на счастливый исход не решился бы начать столь дорогой эксперимент вторично – и тем не менее эта революция, встречает в сердцах всех зрителей. . . сочувствие» «Гражданин государства, и притом с позволения самого государя, должен иметь право открыто высказывать свое мнение о том, какие из распоряжений государя кажутся ему несправедливыми по отношению к обществу…» . Общественное мнение вправе отказать в поддержке тирану; поставленный в условия моральной изоляции и опасаясь стихийного мятежа, он вынужден будет внять голосу народа, соблюдать существующие законы или реформировать их, если они нуждаются в исправлении
Роль революций в оценках идеологии классического либерализма. Алексис де Токвиль СТАРЫЙ ПОРЯДОК И РЕВОЛЮЦИЯ 1856 Революция не должна была изменить характера нашей цивилизации, остановить ее прогрессивное развитие, изменить суть фундаментальных законов, лежащих в основе человеческих обществ у нас на Западе. Если мы будем рассматривать Революцию самою по себе, очистив от случайных наслоений, видоизменявших ее образ в различные периоды и в различных странах, то увидим, что единственным ее результатом было уничтожение политических институтов, на протяжении многих веков безраздельно господствовавших над большинством европейских народов и обычно называемых феодальными, и замена их более единообразным и простым политическим строем, основанием которого является равенство условий. Революция менее всего была событием случайным. И хотя она застигла мир врасплох, она однако была завершением длительной работы, стремительным и бурным окончанием дела, над которым трудились десять поколений.
Теоретическая концепция революции Карла Маркса и Фридриха Энгельса Немецкая идеология (1846) Манифест коммунистической партии (1848) НЕМЕЦКАЯ ИДЕОЛОГИЯ: üдиалектика взаимодействия и развития производительных сил и производственных отношений üучение об общественных формациях, üучение о государстве üтеория классов и классовой борьбы üпролетарская революция оценивается как результат развития противоречий между производительными силами и производственными отношениями üформулируется необходимость завоевания пролетариатом политической власти, ü в общей форме высказывается идея диктатуры пролетариата Пролетарская революция характеризуется как двуединый процесс - изменение условий жизни общества и вместе с тем изменение самих людей, совершающих революцию: «. . . революция необходима не только потому, что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества»
НА МЕСТО СТАРОГО БУРЖУАЗНОГО ОБЩЕСТВА С ЕГО КЛАССАМИ И КЛАССОВЫМИ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЯМИ ПРИХОДИТ АССОЦИАЦИЯ, В КОТОРОЙ СВОБОДНОЕ РАЗВИТИЕ КАЖДОГО ЯВЛЯЕТСЯ УСЛОВИЕМ СВОБОДНОГО РАЗВИТИЯ ВСЕХ МАНИФЕСТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ: üобоснование неизбежности коммунистической революции. «История всех до сих нор существовавших обществ- была историей борьбы классов» üСовременное общество всё более раскалывается на два противоположных, антагонистических класса - буржуазию и пролетариат. üПрослеживается развитие производительных сил, которое происходило при господстве и под руководством буржуазии, а теперь переросло буржуазные отношения и требует их устранения, üРассматривается процесс становления и развития пролетариата - той объективной силы, которая вынуждена будет упразднить буржуазные производственные отношения, ставшие оковами для дальнейшего развития современных производительных сил. üсформулированы две общие задачи диктатуры пролетариата: превратить частную собственность на средства производства в общественную и максимально быстро развить производство. üСуммарная характеристика коммунистического общества: исчезнут классовые различия, публичная власть утратит свой политический характер, будет обеспечено свободное развитие каждого.
Теоретическая концепция революции в наследии классического анархизма ГОСУДАРСТВЕННАЯ ВЛАСТЬ ИЕРАРХИЯ ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ БЮРОКРАТИЯ ПРАВО ФЕДЕРАЛИЗМ ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИЯ ВЗАИМНОСТЬ СВОБОДНЫЙ ДОГОВОР И САМОУПРАВЛЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Что такое собственность? Или исследование о принципе права и власти 1840 Под анархией понималось упразднение всех форм угнетения человека, замена "политической конституции", выгодной только господствующему меньшинству, "социальной конституцией", соответствующей справедливости и природе человека П. -Ж. Прудон Государственность и анархия 1873 М. Бакунин "В настоящее время существует для всех стран цивилизованного мира только один всемирный вопрос, один мировой интерес - полнейшее и окончательное освобождение пролетариата от экономической эксплуатации и от государственного гнета. "Свобода без социализма это - привилегия, несправедливость. . . Социализм без свободы это рабство и скотство". Государство и его роль в истории 1896 П. Кропоткин Цель революции - установление «безгосударственного коммунизма» , общественного строя в виде вольного федеративного союз а самоуправляющихся единиц (общин, территорий, городов), основанный на принципе добровольности и «безначалья» . Предполагалось коллективное ведение производства, коллективное распределение ресурсов, коллективность всего, что относится к экономике, к сфере услуг, к человеческим взаимоотношениям.
ПЕРВАЯ ПРОГРАММА РСДРП ПРИНЯТА II СЪЕЗДОМ 1903 Программа-максимум: определяла основную задачу партии - свержение капитализма и установление диктатуры пролетариата для построения социалистического общества Программа-минимум: ставила ближайшей задачей свержение царского самодержавия и замену его демократической республикой
ПРОГРАММА -МАКСИМУМ ØЗаменив частную собственность на средства производства и обращения общественною, Ø введя планомерную организацию общественно-производительного процесса. для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплуатации одной части общества другою. Необходимое условие этой социальной революции составляет диктатура пролетариата, т. е. завоевание пролетариатом такой политической власти, которая позволит ему подавить всякое сопротивление эксплуататоров.
«О лозунге Соединённых Штатов Европы» 1915 Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму. Невозможно уничтожение классов без диктатуры угнетенного класса, пролетариата. Невозможно свободное объединение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами.
«АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ» Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии, - ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства. Не парламентарная республика, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху. Устранение полиции, армии, чиновничества. Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего
«АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ» Конфискация всех помещичьих земель. Национализация всех земель в стране, Распоряжение землею местными Советами батрацких и крестьянских депутатов. Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк Не "введение" социализма, а переход к контролю со стороны советов рабочих депутатов за общественным производством и распределением продуктов.
«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ» УЧЕНИЕ МАРКСИЗМА О ГОСУДАРСТВЕ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА В РЕВОЛЮЦИИ Государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены Государство есть орган классового господства, орган угнетения одного класса другим, есть создание "порядка", который узаконяет и упрочивает это угнетение, умеряя столкновение классов. Освобождение угнетенного класса невозможно не только без насильственной революции, но и без уничтожения того аппарата государственной власти, который господствующим классом создан
«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ» Буржуазное государство …уничтожается пролетариатом в р е в о л ю ц и и. «Особая сила для подавления" пролетариата буржуазией, должна смениться "особой силой для подавления" буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата) Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата Учение о классовой борьбе ведет необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, т. е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс.
«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ» Период свержения буржуазии неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т. е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие.
«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ» ØМы ставим своей конечной целью уничтожение государства, т. е. всякого организованного и систематического насилия, всякого насилия над людьми вообще. Ø Мы не ждем пришествия такого общественного порядка, когда бы не соблюдался принцип подчинения меньшинства большинству. Ø Но, стремясь к социализму, мы убеждены, что он будет перерастать в коммунизм, а в связи с этим будет исчезать всякая надобность в насилии над людьми вообще, в подчинении одного человека другому, одной части населения другой его части, Øибо люди привыкнут к соблюдению элементарных условий общественности без насилия и без подчинения.
Вильфредо Парето Трактат по общей социологии 1916 üИстория - арена постоянной борьбы разных типов элит за власть. üДля поддержания социального равновесия необходима циркуляция элит ü Если элита оказывается закрытой, т. е. циркуляция не происходит или происходит слишком медленно, это приводит к деградации элиты и ее упадку. üВ то же время в низшем слое растет число индивидов, обладающих необходимыми для управления чертами и способных применить насилие для захвата власти üРеволюция выступает как своего рода дополнение циркуляции элит. üВ известном смысле сущность революции и состоит в резкой и насильственной смене состава правящей элиты. При этом, как правило, в ходе революции индивиды из низших слоев управляются индивидами из высших, так как последние обладают необходимыми для сражения интеллектуальными качествами и лишены тех качеств, которыми обладают как раз индивиды из низших слоев
Питирим Сорокин Социология революции 1925 1) 2) Причины революции: растущее подавление базовых инстинктов; их всеобщий характер; Если пищеварительный рефлекс доброй части населения «подавляется» голодом, Если «подавляется» инстинкт самосохранения Если «подавляется» рефлекс коллективного самосохранения, оскверняются их святыни, совершаются измывательства над их членами Если потребность в жилище, одежде и т. п. не удовлетворяется по крайней мере в минимальном объеме Если у большинства населения «подавляется» половой рефлекс во всех его проявлениях Если «подавляется» собственнический инстинкт масс, господствует бедность и лишения Если люди сталкиваются, с одной стороны, с оскорблениями, пренебрежением, перманентным и несправедливым игнорированием их достоинств и достижений, а с другой - с преувеличением достоинств людей, не заслуживающих того Если подавляются у большинства людей их импульс к борьбе и соревновательности, творческой работе, приобретению разнообразного опыта, потребность в свободе, то мы имеем вспомогательные условия - слагаемые революционного взрыва.
Питирим Сорокин Социология революции 1925 Причины революции: 3) Если правительство и группы, стоящие на страже порядка, не способны предотвратить распад для революционного взрыва необходимо также, чтобы социальные группы, выступающие на страже существующего порядка, не обладали бы достаточным арсеналом средств для подавления разрушительных поползновений снизу. Когда же силы порядка уже не способны проводить в жизнь практику подавления, революция становится делом времени. Под недостаточностью и недейственностью я подразумеваю неспособность властей и властвующей элиты: а) разработать контрмеры против давления репрессированных инстинктов, достаточных для достижения состояния социального равновесия; б) удалить или, по крайней мере, ослабить условия, продуцирующие «репрессии» ; в) расщепить и разделить репрессированную массу на группы, настроив их друг против друга, в целях их взаимного ослабления; г) направить «выход» подавленных импульсов в иное, нереволюционное русло.
Питирим Сорокин Социология революции 1925 Атмосфера предреволюционных эпох всегда поражает наблюдателя бессилием властей и вырождением правящих привилегированных классов. Они подчас не способны выполнять элементарные функции власти, не говоря уж о силовом сопротивлении революции. Не способны они и на разделение и ослабление оппозиции, сокращение репрессий или организацию «выхода» репрессированных импульсов в нереволюционное русло. Практически все дореволюционные правительства несут в себе характерные черты анемии, бессилия, нерешительности, некомпетентности, растерянности, легкомысленной неосмотрительности, а с другой стороны - распущенности, коррупции безнравственной изощренности…
Питирим Сорокин Социология революции 1925 Две стадии революционного процесса: первая стадия всякой глубинной революции не устраняет самого факта подавления, а, напротив, лишь усиливает его. Поведение масс, управляемое ныне только элементарными безусловными рефлексами, становится неуправляемым Голод, вместо того чтобы сокращаться, возрастает Безопасность человека становится еще более проблематичной; Смертность возрастает катастрофически; В итоге рефлекс самосохранения оказывается еще более подавленным. Экспроприации, начавшись с богачей, распространяются на все население, которые еще сильнее подавляют собственнический инстинкт. Сексуальная вседозволенность подавляет половой инстинкт. Деспотизм нового правящего класса подавляет инстинкт свободы. Люди становятся все менее адаптивными к окружающей среде и взаимным отношениям. Их совокупную оценку всего происходящего можно выразить словами: «Дальше так жить невозможно, нужен порядок, порядок любой ценой» .
Питирим Сорокин Социология революции 1925 Две стадии революционного процесса: И вот требование безграничной свободы сменяется жаждой порядка; хвала «освободителям» от старого режима сменяется восхвалением «освободителей» от революции, иными словами - организаторов порядка. «Порядок!» и «Да здравствуют творцы порядка!» - таков всеобщий порыв второй стадии революции. Усталость действует изнутри, порождая индивидуальную апатию, индифферентность, массовую вялость. В таком состоянии находятся все люди, и нет ничего проще подчинения их некой энергичной группой людей. И то, что было практически невозможно на первой стадии революции, сейчас осуществляется с легкостью. Население, представляющее собой инертную массу, - удобный материал для социальной «формовки» новым «репрессором» . Таким образом, именно революция неизбежно создает все условия для возникновения деспотов, тиранов и принуждения масс.
Первая волна в развитии социологии революции Л. Эдвардс «Естественная история революции» (1927). Э. Ледерер «О революциях» (1936) К. Бринтон «Анатомия революции» (1938) Д. Питти «Революционный процесс» (1938) Вторая волна в развитии социологии революции Дж. Дэвис «К теории революции» (1962), Т. Р. Гарр «Почему люди бунтуют» (1970), Ч. Джонсон «Революционное изменение» (1966) , Н. Смелзер «Теория коллективного поведения» (1963) Третья волна в развитии социологии революции С Хантингтон «Политический порядок в трансформирующихся обществах» (1968) и «Революции и коллективное насилие» (1975) Г. Экштейн «Этиология внутренней войны» (1965), Э. Обершаль «Растущие экспектации и политический беспорядок» (1969) Э. Муллер «Применимость теории возможности к анализу политического насилия» (1972), Б. Салерт «Революции и революционеры» (1976), Т. Скокпол «Объясняя революции: в поисках социально-структуралистского подхода» (1976), «Государства и социальные революции» (1979)
Определение революции в трудах представителей третьего поколения: «быстрая, фундаментальная и насильственная, произведенная внутренними силами общества смена господствующих ценностей и мифов этого общества, его политических институтов, социальной структуры, руководства, правительственной деятельности и политики» С. Хантингтон «стремительное, коренное преобразование государственных и классовых структур общества… сопровождаемое и отчасти осуществляющееся посредством восстаний масс, имеющих классовую основу» Т. Скокпол Признаки революций: 1) коренные, всеобъемлющие изменения социального порядка 2) Задействованы большие массы мобилизованных людей 3) Революционный процесс всегда сопровождается насилием
Ш. Эйзенштадт Революция и преобразование обществ 1978 Ø Наиболее распространенный образ революции. . . имеет несколько основных Ø Ø Ø составляющих: насилие, новизну и всеобщность перемен. Революция характеризуется как самый интенсивный, насильственный и осознанный процесс из всех социальных движений. В ней видят предельное выражение свободной воли и глубоких чувств, проявление незаурядных организационных способностей и высокоразвитой идеологии социального протеста. Особое значение придается утопическому или освободительному идеалу, основанному на символике равенства, прогресса, свободы и на убеждении, что революции созидают новый и лучший социальный порядок Принято считать, что предпосылками революций становятся фундаментальные социальные аномалии или вопиющие проявления несправедливости, соединение борьбы между элитами с более глубокими социальными факторами, подобными классовой борьбе, вовлечение в социальное движение крупных общественных групп и их политическая организация.
Результаты революции представляются многосторонними. Ø Во-первых, это насильственное изменение существующего политического режима. . . Ø Во-вторых, замена неспособной правящей элиты или правящего класса другими. Ø В-третьих, далеко идущие изменения во всех институциональных сферах, в первую очередь в экономике и классовых отношениях, - изменения, которые направлены на модернизацию большинства аспектов социальной жизни, на экономическое развитие и индустриализацию, централизацию и расширение круга участвующих в политическом процессе. Ø В-четвертых, радикальный разрыв с прошлым. . . Ø Считают, в-пятых, что революции осуществляют не только институциональные и организационные преобразования, но и вносят изменения в нравственность и воспитание, что они создают или порождают нового человека.
«современное определение революции: это попытка преобразовать политические институты и дать новое обоснование политической власти в обществе, сопровождаемая формальной или неформальной мобилизацией масс и такими в внеинституционализированными действиями, которые подрывают существующую власть» Джек Голдстоун «К теории революции четвертого поколения» 2001 Типологии революций: ØРеволюции, которые наряду с политическими институтами преобразуют экономические и. социальные структуры - называются великими; Øте, которые изменяют лишь политические институты, называются политическими революциями. ØРеволюции, связанные с независимыми выступлениями низших классов, получили название социальных революций, Øв то время как широкомасштабные реформы, осуществляемые элитами, которые непосредственно управляют мобилизацией масс, иногда называются элитарными революциями или революциями сверху Еще одна типология основывается на руководящей идеологии революционных движений, различая: Øлиберальные или конституциональные революции, Øкоммунистически революции, Øисламские революции
Бархатные революции 1989 года Ø Ø Ø В 1989 году во многих странах Восточной Европы свершились революции, приведшие к ликвидации «социалистического лагеря» . 4 июня. Парламентские выборы в Польше, к которым допущены оппозиционные партии 24 августа. Правительство Польши возглавил представитель оппозиции Тадеуш Мазовецкий. 18 сентября. В ходе переговоров в рамках «круглого стола» между Венгерской социалистической рабочей партией и оппозицией принято решение о введении в Венгрии многопартийной системы. Ø 18 октября. Парламент Венгрии принял около 100 конституционных поправок, регулирующих переход к парламентской демократии. Ø 23 октября. В Будапеште провозглашена Венгерская Республика, определившая себя как свободное, демократическое, независимое, правовое государство. Ø 9 ноября. Совет министров ГДР принял решение об открытии границы с ФРГ и Западным Берлином. Ø 10 ноября. Глава Народной Республики Болгария и Болгарской компартии Тодор Живков подал в отставку с поста генерального секретаря и члена политбюро. Ø 17 ноября. Парламент Болгарии избрал Младенова главой Госсовета страны. Ø 28 ноября. В Чехословакии принято решение о создании нового правительства, отмене закрепленного в конституции положения о руководящей роли коммунистической партии. Ø 29 декабря Президентом Чехословакии избран Вацлав Гавел. Ø 22 декабря. В Румынии свергнут глава государства и Румынской компартии Н. Чаушеску. Президентом Румынии стал лидер Фронта национального спасения И. Илиеску Ø 3 октября 1990 - объединение Германии
ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ «БАРХАТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ» 1989 -1990 ГОДОВ q «Внутренний источник современной революции - это контрэлита: активная, голодная до власти прослойка тех, кто остался за бортом в результате клановой борьбы» . q «Бархатные» революции во всех восточноевропейских странах прошли практически одновременно, несмотря на разный уровень развития стран, разный уровень общественных противоречий и, самое главное, разную силу их лидеров. q Они были проведены по сходному сценарию в тот год, когда в ходе активных переговоров Горбачева и США была в принципе решена судьба СССР. q Важнейшим общим для стран Восточной Европы цивилизационным условием «бархатных» революций был тот факт, что жители этих стран тянулись к Западу. Одним из проявлений, связанных со сменой системы власти в регионе, следует рассматривать веру восточно-европейцев в свою идентичность с Западной Европой. q Особенностью «бархатных» революций является тот факт, что в них смыкаются сторонники разных социально-философских принципов. Их объединяла общая неприязнь к государственной власти и политическому режиму, «держащих» их в составе антизападного «советского блока» . q Ключевым фактором массовой поддержки революционных перемен стала потенциальная материальная выгода. q Разрушая «авторитарную бюрократическую систему» , население восточноевропейских стран надеялось на резкое расширение возможностей для социальной мобильности
«ЦВЕТНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ» 2003 - Революция роз в Грузии. 2004 - Оранжевая революция на Украине. 2005 - Тюльпановая революция в Киргизии. 2005 - Революция кедров в Ливане. 2006 - Попытка Васильковой революции в Белоруссии. 2008 - Попытка цветной революции в Армении 2009 - Цветная революция в Молдавии 2010 - Дынная революция - вторая Киргизская революция 2010 -2011 - Жасминовая революция (или Финиковая)в Тунисе 2011 - Дынная революция (или Твиттерная, Финиковая)в Египте
ХАРАКТЕРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ «ЦВЕТНЫХ» РЕВОЛЮЦИЙ» q Формой революции являются массовые митинги, демонстрации и забастовки, которые проводятся оппозицией после проведения выборов, по результатам которых оппозиция объявляется проигравшей. q Оппозиция в таком случае утверждает, что были допущены нарушения избирательного законодательства, исказившие волю народа. q Массовые протесты приводят либо к проведению повторного голосования (Украина), либо к силовому захвату зданий органов власти толпой (Югославия, Грузия, Киргизия) и бегству руководителей государства с последующим проведением новых выборов. В обоих случаях оппозиция приходит к власти. q Революция проходит под антикоррупционными и радикальнодемократическими лозунгами. q Революции предшествует формирование молодёжных организаций, которые образуют «полевые отряды революции» . q Революция носит подчёркнуто бескровный характер. Отсюда характерный бренд революции - неагрессивный цвет или цветок. Однако … q Решающую роль в успехе революции играет сдержанность силовых структур q Проамериканская политика после революции
Джин Шарп: От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения Книга Д. Шарп опубликована в Бангкоке в 1993 г. Она стала руководством для организаторов «цветных революций» Эта книга подробно раскрывает тактику и стратегию подрывной деятельности внутри «антидемократических» государств. Какую силу может мобилизовать оппозиция, чтобы она оказалась достаточной для разрушения антидемократического режима, его военной и полицейской системы? Общей чертой приведенных примеров разрушения или ослабления диктатур является решительное массовое применение политического неповиновения со стороны населения Диктаторский режим обладает характерными особенностями, которые делают его весьма чувствительным к умело применяемому политическому неповиновению. Эффективное свержение диктатуры с минимальными жертвами требует выполнения четырех первоочередных задач: §Необходимо укрепить решимость, уверенность в себе и навыки сопротивления угнетенного населения; §Необходимо укрепить независимые социальные группы и институты угнетенного народа; §Необходимо создать мощную силу сопротивления; §Необходимо разработать мудрый стратегический план освобождения и четко провести его в жизнь.
Описанию революций посвящено множество теорий, что не удивительно, если учесть, какую важную роль в мировой истории они играли в течение последних двухсот лет. Некоторые теории были созданы в самом начале развития социальных наук, наиболее важной из них стала теория Маркса. Маркс жил задолго до того, как осуществились революции, вдохновляемые его идеями. Следует отметить, что его теория касалась не только анализа условий, приводящих к революционным преобразованиям, но и указывала пути, как способствовать данным преобразованиям. Какой бы ни была их самостоятельная ценность, идеи Маркса оказали громадное влияние на перемены, произошедшие в двадцатом веке.
Другие теории, также имевшие серьезное влияние, появились гораздо позднее и пытались объяснить как “изначальные” революции (такие, как Американскую и Французскую), так и последующие. Некоторые исследователи шли дальше, пытаясь изучать революционную деятельность в сочетании с другими формами сопротивления и протеста. Мы рассмотрим четыре теории, посвященные изучению революций: подход Маркса, теорию политического насилия Чалмерса Джонсона, концепцию Джеймса Дэвиса, связавшего революцию с ростом экономических ожиданий, и, наконец, интерпретацию коллективного протеста, предложенную Чарльзом Тилли, представителем исторической социологии.
Теория Маркса
Точка зрения Маркса на революцию основана на его интерпретации истории человечества в целом. Согласно его учению, развитие общества сопровождается периодическими конфликтами классов, которые, обостряясь, ведут к революционным переменам. Классовая борьба порождается неразрешимыми противоречиями, присущими любому обществу. Источник противоречий кроется в экономических изменениях производительных сил. Во всяком относительно стабильном обществе существует баланс между экономической структурой, общественными отношениями и политической системой. С изменением производительных сил противоречия нарастают, что приводит к открытому столкновению классов и в конце концов к революции.
Данную модель Маркс применяет и к предшествующей феодальной эпохе, и к тому, как он предвидит будущее развитие промышленного капитализма. Традиционные общества феодальной Европы были основаны на крестьянском труде. Производителями-крепостными управлял класс земельной аристократии и мелкие помещики.
В результате экономических изменений, произошедших в этих обществах, возникли города, в которых развились торговля и промышленность. Новая экономическая система, возникшая в самом феодальном обществе, стала угрозой его основам. В отличие от традиционной системы, основанной на отношениях крепостной -- господин, новый экономический порядок поощрял предпринимателей, производящих продукцию для продажи на свободном рынке. Наконец противоречия между старой феодальной и новой капиталистической экономикой обострились настолько, что приняли форму непримиримых конфликтов между нарождающимся классом капиталистов и феодалами-землевладельцами. Итогом этого процесса явились революции, самой важной из которых стала Французская революция 1789 года. Маркс утверждает, что вследствие подобных революций и революционных изменений, произошедших в европейских странах, классу капиталистов удалось прийти к власти.
Однако, как указывает Маркс, приход капитализма порождает новые противоречия, которые со временем приведут к следующей серии революций, вдохновленных идеалами социализма и коммунизма. Промышленный капитализм -- это экономический порядок, основанный на погоне за личной прибылью и конкуренции между фирмами за право продавать свои товары. Такая система порождает разрыв между богатым меньшинством, контролирующим промышленные ресурсы, и обездоленным большинством наемных рабочих. Рабочие и капиталисты вступают во все более обостряющийся конфликт. В конце концов, движения трудящихся и политических партий, представляющих интересы рабочих масс, бросают вызов власти капиталистов и свергают существующую политическую систему. Если позиции доминирующего класса особенно прочны, то для совершения необходимых перемен, как утверждает Маркс, следует применить насилие. При других обстоятельствах процесс перехода власти может совершиться мирно, посредством парламентской акции, и революция (в смысле определения, данного выше) не понадобится.
Маркс ожидал, что в некоторых западных странах революции могут произойти уже при его жизни. Позднее, когда стало ясно, что этого не случится, он обратил свое внимание на другие регионы. Любопытно, что его внимание, в частности, привлекла Россия. Он писал, что Россия является экономически отсталым обществом, которое пытается внедрить заимствованные на Западе современные формы торговли и производства. Маркс полагал, что данные попытки могут привести к противоречиям более тяжелым, чем в европейских странах, поскольку внедрение новых типов производства и технологий в отсталом обществе способствует образованию чрезвычайно взрывоопасной смеси старого и нового. В переписке с русскими радикалами Маркс указал, что эти условия могут привести к революции в их стране, однако добавил, что революция будет успешной только в том случае, если распространится и на другие западные страны. При этом условии революционное правительство России сможет использовать развитую экономику Европы и обеспечить быструю модернизацию в своей стране.
Оценка
Вопреки ожиданиям Маркса, в развитых странах Запада революции так и не произошли. В большинстве западных стран (исключением являются Соединенные Штаты) существуют политические партии, которые считают себя социалистическими или коммунистическими; многие из них заявляют о своей приверженности идеям Маркса. Однако там, где эти партии пришли к власти, они, в основном, стали гораздо менее радикальными. Возможно, конечно, что Маркс просто ошибся во времени, и в один прекрасный день революции произойдут и в Европе, и в Америке, и еще где-нибудь. Однако более вероятно, что прогноз Маркса оказался ошибочным. Развитие индустриального капитализма не ведет, как предполагал Маркс, к ужесточению конфликтов между рабочими и капиталистами.
Безусловно, из этого не следует, что теория Маркса не имеет значения для современного мира. Существует важная причина, по которой она не может не иметь значения -- теория Маркса стала частью идеалов и ценностей как революционных движений, так и пришедших к власти правительств. Более того, некоторые из его взглядов могут способствовать пониманию революций в странах третьего мира. Идеи, высказанные Марксом по поводу России, уместны в отношении большинства крестьянских стран, переживающих становление промышленного капитализма. Очагами напряжения становятся точки соприкосновения бурно развивающейся промышленности и традиционных систем. Люди, которых коснулось изменение традиционного образа жизни, становятся источником потенциальной революционной оппозиции правительству, пытающемуся сохранять прежний порядок.
Как показывает практика общественного развития, основными политическими формами осуществления назревших экономических, социальных, социокультурных изменений являются реформы и революции. Политическая история России богата примерами как первых, так и вторых. Изучая революционные процессы, российские исследователи исходят из совокупности имеющихся в современной политической науке и социологии теоретических и методологических подходов. Количество работ отечественных авторов, в которых содержится политологический анализ революционных процессов в России, весьма невелико. В связи с этим есть необходимость остановиться на основных теоретических концепциях революции, сложившихся в рамках социологии и политической науки.
Современная политическая наука и социология уделяют немало внимания изучению механизмов, лежащих в основе революционных процессов. Наиболее распространенное определение революции принадлежит С. Хантингтону, который считал ее быстрым, фундаментальным и насильственным изменением доминирующих ценностей и мифов общества, его политических институтов, социальной структуры, лидерства, правительственной деятельности и политики. Реформы - это частичные изменения в отдельных сферах общества, включая и политическую, не затрагивающие его фундаментальных основ.
Политическая мысль первоначально рассматривала революции исключительно сквозь призму идеологизированного подхода. Политическая идеология консерватизма и возникает главным образом как реакция на события Французской революции. Описывая в своем труде «Размышления о революции во франции» кровавые эксцессы этой революции, один из основоположников консерватизма Эдмунд Берк сформулировал присущий данной идеологии взгляд на революционные процессы типа французского: революция - общественное зло, она обнажает самые худшие, низменные стороны человеческой натуры. Причины революции консерваторам видятся, прежде всего, в появлении и распространении ложных и вредных идей.
С совершенно иных позиций оценивал революцию ранний либерализм. Либеральная доктрина считала революцию оправданной в том случае, когда власть нарушает условия общественного договора. Поэтому многие представители классического либерализма называли среди основополагающих прав человека и право на восстание. Постепенно под впечатлением крайностей реальных революционных процессов в либерализме стала формироваться более осторожная оценка этого явления.
Еще до Великой французской революции предпринимались попытки соединить идею коммунизма и социализма с идеей революционного ниспровержения прежней политической власти. В годы французской революции и после нее количество таких попыток неимоверно увеличилось. Наиболее видным продолжателем традиций революционного коммунизма стал К. Маркс. Для него революции - это «локомотивы истории» и «праздник угнетенных». К. Маркс создал одну из первых теоретических концепций революции. Эта концепция внешне выглядит весьма обоснованной и логически выверенной. С точки зрения марксизма глубинные причины революций связаны с конфликтом внутри способа производства - между производительными силами и производственными отношениями. На определенной ступени своего развития производительные силы не могут больше существовать в рамках прежних производственных отношений, прежде всего отношений собственности. Конфликт между производительными силами и производственными отношениями разрешается в «эпоху социальной революции», под которой основоположник марксизма понимал длительный период перехода от одной общественноэкономической формации к другой. Кульминационным моментом этого периода является собственно политическая революция.
Причины политических революций К. Маркс видел в классовой борьбе, именно ее же он считал главной движущей силой общественного развития вообще. Классовые конфликты особенно обостряются как раз в периоды социально-экономических кризисов, вызванных отставанием производственных отношений от производительных сил. В ходе политической революции более передовой социальный класс свергает класс реакционный и, используя механизм политической власти, производит назревшие перемены во всех сферах общественной жизни.
Марксизм видел в революции высшую форму социального прогресса, а в реформе - лишь побочный продукт классовой борьбы. В соответствии с марксовой логикой смены общественно-экономических формаций, политическая революция как бы подводила черту под процессом перехода от одной такой формации к другой. Исключение составлял лишь высший тип социально-политической революции - революция пролетарская или социалистическая. В ходе социалистической революции самый передовой класс - пролетариат - свергает власть буржуазии и начинает переход к новому коммунистическому обществу. Начало такого перехода К. Маркс связывал с установлением диктатуры пролетариата, целью которой должно быть подавление сопротивления свергнутых эксплуататорских классов и ликвидация частной собственности как главная предпосылка устранения классовых различий вообще. Предполагалось, что социалистическая революция неизбежно примет всемирный характер и начнется в наиболее развитых странах, так как для нее необходима высокая степень зрелости капиталистического общества и высокая степень зрелости материальных предпосылок нового общественного строя. На практике же общественное развитие пошло совсем не так, как представлял К. Маркс. Рабочее движение в странах Западной Европы - а именно на него К. Маркс и Ф. Энгельс возлагали особые надежды - в большинстве случаев социальной революции предпочло социальную реформу. Идеи революционного марксизма нашли поддержку в таких странах и регионах, которые сами основоположники данного направления ни при каких обстоятельствах не считали пригодными для начала коммунистического эксперимента.
Параллельно с марксизмом в XIX в. предпринимались и иные попытки создания теоретических концепций революции, объяснения причин их возникновения и механизмов развития. Примером этого может служить книга Алексиса де Токвиля «Старый порядок и революция» . В противоположность К. Марксу, А. Токвиль видел причины революций не в экономическом кризисе, вызванном отставанием производственных отношений от ушедших вперед производительных сил. Он полагал, что революционные взрывы могут происходить не обязательно в результате ухудшения ситуации в обществе. Люди, по мнению мыслителя, привыкают к лишениям и терпеливо переносят их, если считают неизбежными.
Но как только появляется надежда на улучшение, эти лишения воспринимаются уже как невыносимые. То есть причиной революционных событий становится не сама по себе степень экономической нужды и политического гнета, а их психологическое восприятие. С точки зрения А. Токвиля, так было накануне Великой французской революции, когда массы французов стали воспринимать свое положение как невыносимое, хотя объективно ситуация во Франции в период правления Людовика XVIII была более благоприятной, чем в предшествующие десятилетия. Не сам по себе деспотизм абсолютной королевской власти, а попытки его смягчения спровоцировали революционное брожение, поскольку ожидания улучшения своего положения росли у людей гораздо быстрее, чем реальные возможности такого улучшения.
А. Токвиль признавал, что Франция стояла на пороге серьезных изменений в экономической сфере и политическом режиме, но не считал революцию в тех условиях неизбежной. В действительности революция проделала ту же работу, которая проводилась и без нее, но с огромными издержками для всего общества. Кульминацией революции стало установление диктатуры, превзошедшей по своей жестокости все предреволюционные монархические правительства.
С возникновением позитивистской социологии в середине и второй половине XIX в. революцию стали рассматривать как отклонение от нормального хода общественного развития. Классики социологии О. Конт и Г. Спенсер противопоставляли идее революции идею эволюции - постепенных общественных изменений, совершаемых посредством политических, экономических и социальных реформ.
Среди социологических концепций революции большую известность получила концепция итальянского социолога Вильфредо Парето. В. Парето связал революции со сменой правящих элит. Согласно его концепции, элита управляет массами, манипулируя их чувствами с помощью идей, оправдывающих собственное господство. Но только лишь этих средств недостаточно для сохранения власти, поэтому правящая элита должна уметь, когда это потребуется, применить силу. Такая необходимость может возникнуть в условиях общественного кризиса, который можно рассматривать как своеобразный тест для элиты на ее соответствие своему предназначению. В. Парето полагал, что в составе элиты должны быть представлены наиболее талантливые и энергичные элементы общества. Только такая элита, обладающая несомненным превосходством перед массами, в состоянии успешно реализовывать свои функции. Жизнеспособность правящей элиты зависит от способа ее формирования. Если в обществе действуют каналы вертикальной социальной мобильности, то она постоянно пополняется наиболее достойными представителями основной массы населения. Если каналы вертикальной мобильности оказываются перекрытыми, то постепенно происходит вырождение правящей элиты, в ее составе накапливаются элементы, воплощающие бессилие, разложение и упадок, не имеющие психологических качеств, которые обеспечили бы сохранение прежнего режима.
По мере нарастания некомпетентности правящей элиты общество погружается в кризис, обусловленный ошибочными управленческими решениями. Одновременно среди низших слоев увеличивается количество элементов, обладающих качествами, необходимыми для управления обществом. Эти элементы интегрируются в контрэлиту, на основе революционных идей объединяют вокруг себя массы и направляют их недовольство против господствующего режима. Прежняя правящая элита в решающий момент оказывается неспособной эффективно применить силу и поэтому лишается власти. Однако если не будет принципиально изменен механизм рекрутирования правящей элиты, ситуация вновь повторится: выродившаяся элита будет снова свергнута. Циклы подъема и упадка, возвышения и падения являются, по мнению В. Парето, необходимыми и неизбежными, смена элит - закон человеческого общества, и его история представляет собой «кладбище аристократии» .
Идеи В. Парето оказали большое влияние на политическую науку и социологию XX в. В частности, некоторые из них использовал создатель первой современной концепции революции П. А. Сорокин. В известной книге «Социология революции» он предпринял попытку объективного научного анализа феномена революции, далекого от односторонностей идеологизированного подхода, будь то консервативный или марксистский. Выясняя причины революций, П. Сорокин исследовал поведение людей в революционные периоды. Он полагал, что человеческое поведение определяется врожденными, «базовыми» инстинктами. Это пищеварительный инстинкт, инстинкт свободы, собственнический инстинкт, инстинкт индивидуального самосохранения, инстинкт коллективного самосохранения. Всеобщее подавление базовых инстинктов, или, как писал П. Сорокин, «репрессирование» большого их числа, неизбежно приводит к революционному взрыву. Необходимым условием взрыва является и то обстоятельство, что эти «репрессии» распространяются на весьма большую или даже подавляющую часть населения . Так же как и его политический оппонент В. Ленин, П. Сорокин считал недостаточным для революции одного лишь «кризиса низов». Анализируя же причины и формы «кризиса верхов», П. Сорокин, скорее, следовал подходам и выводам В. Парето. Так же как и итальянский социолог, он видел одну из важнейших причин революционных кризисов в вырождении прежней правящей элиты. Описывая атмосферу различных предреволюционных эпох, П. Сорокин отмечал присущее им бессилие господствующих элит, неспособных выполнять элементарные функции власти , а тем более оказывать силовое противодействие революции .
В революционном процессе П. Сорокин выделял две основные стадии: первую, переходную от нормального периода к революционному, и вторую, переходную от революционного периода вновь к нормальному. Такая цикличность в развитии революции связана с основным социальным механизмом поведения людей. Революция, порожденная «репрессированием» основных базовых инстинктов, не устраняет этого «репрессирования», а еще более усиливает его. Например, голод получает еще более широкое распространение вследствие дезорганизации всей хозяйственной жизни и торгового обмена. В условиях хаоса и анархии, неизбежно порождаемых революцией, возрастает опасность для человеческой жизни, т. е. «репрессируется» инстинкт самосохранения. Факторы, подталкивавшие людей на борьбу со старым режимом, способствуют нарастанию их конфронтации уже с новой революционной властью, которая своим деспотизмом еще более усиливает эту конфронтацию. Требования безграничной свободы, характерные для начального периода революции, сменяются на ее следующем этапе стремлением к порядку и стабильности.
Вторая стадия революции, по мнению П. Сорокина, имеет ярко выраженную тенденцию возвращения к привычным, проверенным временем формам жизни. Такое возвращение может происходить как в виде контрреволюции, прямо и непосредственно отвергающей порожденные революцией отношения и институты, так и в более умеренном и выборочном отторжении некоторых из них. Не отрицая того факта, что революции приводят к осуществлению уже назревших перемен, П. Сорокин считал их худшим способом улучшения материальных и духовных условий жизни народных масс. Более того, очень часто революции заканчиваются вовсе не так, как обещают их вожди и надеются увлеченные их целями люди .
В межвоенный период широкую известность приобрела книга американского социолога К. Бринтона «Анатомия революции» . Основываясь на историческом опыте, прежде всего Франции и России, К. Брин - тон выделил несколько этапов, через которые проходит любая великая революция. Предшествует ей накопление социальных и экономических противоречий, не находящих своевременного разрешения и поэтому способствующих усилению недовольства и озлобленности у большей части населения. Далее начинается рост оппозиционных настроений в среде интеллектуалов, появляются и распространяются радикальные и революционные идеи. Попытки правящего класса осуществить реформы оказываются запоздалыми, неэффективными и еще более усиливают общественное брожение. В условиях кризиса власти революционерам удается одержать победу, старый режим рушится.
После победы революции среди ее лидеров и активистов происходит размежевание на умеренное и радикальное крыло. Стремление умеренных удержать революцию в определенных рамках наталкивается на нарастающее противодействие радикально настроенных народных масс, желающих удовлетворить все свои чаяния, в том числе и изначально невыполнимые. Опираясь на это противодействие, революционные экстремисты приходят к власти, и наступает кульминационный момент развития революционного процесса. Высшая стадия революции - стадия «террора» - характеризуется попытками полностью и окончательно избавиться от всего наследия старого режима. Окончательной стадией революции К. Бринтон, как и П. Сорокин, считал стадию «термидора». Ее наступление он связывал с «излечением от революционной горячки». Термидор приходит во взбудораженное революцией общество так же, как отлив сменяет прилив. Таким образом, революция во многом возвращается в ту точку, с которой она начиналась.
Для понимания социально-политических процессов, происходивших в нашей стране и многих других странах мира в последнее столетие, следует обратить внимание на концепцию Дж. Дэвиса и Т. Гарра, которая, по существу, является модификацией и развитием взглядов А. де Токвиля и известна под названием теории относительной депривации . Под относительной депривацией понимается разрыв между ценностными ожиданиями (материальными и иными условиями жизни, признаваемыми людьми справедливыми для себя) и ценностными возможностями (объемом жизненных благ, которые люди могут реально получить). Протест вызывается отнюдь не абсолютными размерами нищеты и бедствий народных масс. Можно найти, указывает Дж. Дэвис, бессчетное количество исторических периодов, когда люди жили в постоянной бедности или подвергались чрезвычайно сильному гнету, но открыто не протестовали против этого. Постоянная бедность или лишения не делают людей революционерами, чаще всего они терпят такие условия со смирением или немым отчаянием. Лишь когда люди начинают задаваться вопросом о том, что они должны иметь по справедливости, и ощущать разницу между тем, что есть, и тем, что должно бы быть, тогда и возникает синдром относительной депривации.
Дж. Дэвис и Т. Гарр выделяют три основных пути исторического развития, которые приводят к возникновению подобного синдрома и обостряют его до уровня революционной ситуации. Первый путь таков: в результате появления и распространения новых идей, религиозных доктрин, ценностей возникает ожидание более высоких жизненных стандартов, осознающихся людьми как справедливые, однако отсутствие реальных условий для реализации таких стандартов ведет к массовому недовольству. Такая ситуация может вызвать революцию пробудившихся надежд. Второй путь во многом прямо противоположен первому. Ожидания остаются прежними, но происходит существенное ухудшение возможностей для удовлетворения основных жизненных потребностей в результате экономического или финансового кризиса, либо в случае неспособности государства обеспечить приемлемый уровень общественной безопасности, либо из-за прихода к власти авторитарного, диктаторского режима. Разрыв между тем, что люди считают заслуженным и справедливым, и тем, что они имеют в реальной действительности, воспринимается как невыносимый. Такая ситуация названа Дж. Дэвисом революцией отобранных выгод. Третий путь сочетает в себе элементы первых двух. Надежды на улучшение положения и возможности реального удовлетворения потребностей растут одновременно. Это происходит в период прогрессивного экономического роста, жизненные стандарты начинают возрастать, также поднимается уровень ожиданий. Но если на фоне такого процветания по каким-либо причинам (войны, экономический спад, стихийные бедствия и т. д.) резко падают возможности удовлетворения ставших привычными потребностей, это приводит к революции крушения прогресса. Ожидания по инерции продолжают расти, и разрыв между ними и реальностью становится еще более нестерпимым. Решающим фактором, считал Дж. Дэвис, будет смутный или явный страх, что ставшая привычной почва уйдет из-под ног.
Следует все же понимать, что ни одна классическая или современная концепция революции не способна полностью объяснить такое сложное социально-политическое явление. Каждая из них лишь отражает отдельные элементы и стороны революционных процессов. Исследование реальной практики этих процессов и их результатов позволяет сделать вывод о том, что революции никогда не завершались так, как мечтали сами революционеры. Очень часто их результаты оказывались прямо противоположными и приносили с собой еще большую несправедливость, неравенство, эксплуатацию, угнетение. Вследствие этого к концу
XVIII в. был разрушен миф о революции как синониме прогрессивных изменений. Революция уже не представлялась воплощением высшей логики истории. Влияние идеологических доктрин, по-прежнему делающих ставку на революционное насилие, резко упало, а социологические и политологические концепции общественного развития рассматривают в качестве предпочтительной формы развития постепенные, эволюционные изменения.
Нерешенные социально-экономические и социально-политические проблемы в России усугубились в годы Первой мировой войны, поэтому революционные события 1917 г. наступили вполне закономерно. Февральскую революцию наиболее адекватно можно объяснить исходя из концепций Дж. Дэвиса и В. Парето. Они видят причины революций в возникновении социально-психологического синдрома в сознании людей, суть которого заключается в восприятии своего положения как крайне нищенского и несправедливого, что и толкает их на бунт против власти. Этот синдром появляется вместе с повышенными ожиданиями и отсутствием реальных возможностей удовлетворения сформированных этими ожиданиями потребностей. Другой вариант - невозможность по каким-либо причинам удовлетворить привычные потребности в полном объеме. И наконец, данный синдром может обнаружиться в том случае, когда вследствие предшествующей благоприятной ситуации возрастают ожидания людей, а возможности реального удовлетворения возросших потребностей резко ухудшаются, например, из-за стихийного бедствия, войны или экономического кризиса. Примерно так и было в России накануне 1917 г. Относительно благоприятное социально-экономическое положение предвоенных лет сменилось прогрессирующим ухудшением условий жизни в период войны. Взрыв народного недовольства в феврале 1917 г. был связан с этим обстоятельством. Этот взрыв стал реакцией масс на длительное подавление властью базовых, по словам П. Сорокина, инстинктов, определяющих поведение людей.
Однако в самом начале характер революционного кризиса был детерминирован не только социальными конфликтами «внизу», но и конфликтом элит «наверху». В связи с этим следует вспомнить одну из первых социологических концепций революции В. Парето, который видел главные причины революций в конфликте между правящей элитой и контрэлитой, оспаривающей у первой лидирующее положение в обществе. По мере деградации прежней правящей элиты и вследствие этого снижения эффективности управленческих решений общество вступает в кризисный период. Вместе с тем осуществляется интеграция наиболее способных представителей массы в контрэлиту, заявляющую свои претензии на власть. Реальные революционные процессы, безусловно, имеют гораздо более сложную динамику и обусловлены весьма разнообразными факторами. Одним из этих факторов и является конфликт элит.
В российской действительности начала XX в. признаки такого конфликта заметны вполне отчетливо. Правящая элита самодержавной России в последний период существования империи была аристократической по своему происхождению. Если вспомнить фамилии чиновников, занимавших министерские или иные важные посты в структурах власти Российской империи того периода, то можно отметить, что часто повторяются одни и те же фамилии. Это явно показывает, сколь узок был круг соискателей на высшие должности в государстве. Кровное родство с правящей династией было фактором, ускорявшим продвижение к самым высоким постам в государственной иерархии. Конечно, существовали каналы рекрутирования в состав правящей элиты выходцев из средних и низших слоев дворянства и даже «низших» сословий, но это было возможно лишь в результате медленного продвижения по ступеням бюрократической лестницы, причем скорость и успешность продвижения зависели отнюдь не только от деловых качеств человека, но и от семейных связей и умения услужить начальству.
Состав правящей элиты тогдашней России, способы ее рекрутирования определили и ее основные качества. В первую очередь - это консерватизм , проявляющийся в недоверчивом и даже враждебном отношении к любым инновациям, даже исходившим от самого императора. Замкнутость элиты неминуемо вела к ее деградации, выражавшейся в появлении на важнейших государственных постах откровенно слабых и малокомпетентных людей, в снижении уровня и качества принимаемых управленческих решений и, как следствие этого, ухудшении ситуации в тех сферах, которых решения эти напрямую касались.
Тенденция к деградации правящей элиты особенно усилилась в годы Первой мировой войны. Неподготовленность России к войне, дезорганизация снабжения населения и армии, прогрессирующий кризис транспортной системы были связаны с просчетами правящих кругов, неспособностью бюрократического аппарата империи справиться с назревшими проблемами. Наиболее отчетливо названная тенденция обнаружилась в период распутинщины, когда критерием назначения на высокие должности стала протекция невежественного старца. Такая ситуация резко обострила конфликт между аристократически-бюрокра - тической элитой, находившейся у власти, и активно формировавшейся в предшествующие годы оппозиционной, довольно широкой по своему составу, контрэлитой.
Для интеграции и политико-организационного оформления контрэлиты в результате революционных событий 1905-1907 гг. сложилась благоприятная ситуация. С одной стороны, появление условий для легальной деятельности нерадикальных политических партий и введение, пусть и усеченного, института парламентаризма в виде Государственной думы впервые создавало автономную от государства сферу публичной политики. Но, с другой стороны, принципы формирования структур исполнительной власти остались неизменными. Таким образом, возникла ситуация, позволявшая некоторым из либеральных политиков открыто декларировать свои взгляды и предложения по вопросам общественного развития, но лишавшая их возможности оказывать реальное воздействие на решение этих проблем.
Отстраненность от реального управления страной порождала у амбициозных представителей «общественности» (коими считали себя лидеры умеренно оппозиционных партий) своеобразный комплекс неполноценности. Этот комплекс выражался в постоянных и, возможно, не всегда справедливых нападках на «правящую бюрократию». Противостояние «общественности» и «власти» усилилось с началом мировой войны. Как уже было сказано, многие трудности, обрушившиеся на Россию с началом военных действий, стали результатом недостаточной компетентности и нерациональных управленческих решений тогдашней правящей элиты. Естественно, контрэлита не могла не воспользоваться этим положением для того, чтобы еще громче заявить о своих претензиях на участие в решении наиболее важных проблем, стоявших перед государством и обществом. Эти претензии были даже институализированы в двух основных формах. Во-первых, в виде созданного при активном участии либералов и правоцентристов Союзе земств и городов (Земгор), во-вторых, в виде сложившегося в Государственной думе Прогрессивного блока, включавшего в себя большинство депутатов нижней палаты, прежде всего представителей партий кадетов и октябристов. Заявляя о своей поддержке курса на ведение войны и сохранение верности союзническому долгу, Прогрессивный блок в качестве своеобразной платы за такую поддержку выдвигал требование о создании «ответственного министерства». То есть в разгар военных действий еще раз было открыто заявлено довоенное притязание контрэлиты на свое участие в исполнительной власти путем формирования правительства, подотчетного Государственной думе.
Своих целей оппозиционеры стремились достигнуть верхушечным переворотом. Даже монархисты, озабоченные судьбой монархии, считали возможным для ее спасения вступить в тайный заговор с целью убийства Распутина - главного, с их точки зрения, виновника надвигавшегося социально-политического кризиса. Среди лидеров Прогрессивного блока также не раз возникала идея заговора, однако имевшего иную цель - устранение тем или иным путем власти Николая II. Не только многие участники оппозиции, но и те, кто стоял близко к кормилу власти, возлагали свои надежды на брата императора - Михаила Александровича. Считалось, что он, став регентом при малолетнем наследнике, пойдет навстречу чаяниям «общества» и удовлетворит все политические и экономические требования Прогрессивного блока, сохранив при этом верность союзникам и доведя войну до победного конца.
Учитывая перечисленные обстоятельства, можно лучше понять механизм событий февраля 1917 г. Многочисленные факты свидетельствовали, что в стране скопился огромный потенциал для социального взрыва, но фатальной неизбежности крушения существовавшего строя на рубеже зимы и весны 1917 г., представляется, не было. Вызванный войной кризис совпал с конфликтом старой и новой элит, это наложило свой отпечаток на способ и форму его разрешения. Увидев в случившихся волнениях угрозу стабильности государства, деятели думской оппозиции решили спасти положение давно задуманной комбинацией с отречением Николая II от престола.
Однако события приняли такой оборот, что все ранее строившиеся планы были разрушены. Николай II неожиданно отрекся от престола не только за самого себя, но за своего сына. Старая власть рухнула в одночасье, освободив место для тех, кто давно жаждал попробовать свои силы в управлении страной. В самом начале Февральская революция и впрямь выглядела как классическая смена правящих элит; по В. Парето - старая элита ушла, точнее, разбежалась в буквальном смысле слова, а новая заняла ее место. Но на этом, пожалуй, сходство с теоретической концепцией и заканчивается. Хотя первый состав Временного правительства и был персонально тем самым «ответственным министерством», о котором столь много говорилось представителями Прогрессивного блока, эффективность его деятельности оказалась не выше, чем у прежней администрации. Университетские профессора и столичные адвокаты оказались не лучше царских бюрократов, так рьяно ими критикуемых. Конечно, неудачи Временного правительства объяснялись и тяжелой обстановкой в стране, но нельзя сбрасывать со счетов отсутствие реального управленческого опыта, а также специальных знаний у вновь испеченных министров и других государственных чиновников.
Исследуя проблемы русской революции, нельзя забывать и то обстоятельство, что, пожалуй, впервые в истории революция была не только стихийным социальным взрывом народных низов, но и результатом сознательной деятельности радикальных организованных группировок. Русская интеллигенция еще в XIX в. увлекалась идеями революции и социализма, что, как было показано, не столько способствовало, сколько препятствовало осуществлению задач модернизации страны (см. главы III и V). К концу XIX в. наиболее влиятельной идеологической доктриной среди русской революционной интеллигенции становится марксизм. Для исторической судьбы России это имело весьма важное значение. Дело в том, что марксизм зародился на Западе тогда, когда многие европейские страны переживали самые драматические моменты индустриализации и монополизации. Промышленная революция привела к появлению многочисленного класса городских промышленных рабочих, положение которых было очень тяжелым. Середина XIX в. была отмечена массовыми социальными движениями, опиравшимися на городских рабочих, появилось множество социально-политических концепций, к ним апеллировавших и от их имени выступавших. Марксизм сначала был одной из них, но затем получил широкую известность и поддержку. При этом приверженцами марксизма становились не столько сами рабочие, сколько интеллектуалы. Влияние революционных идей марксизма в рабочей среде зависело от уровня материального благополучия самих рабочих и степени экономической и, как следствие, политической стабильности.
К тому времени, когда марксистская доктрина окончательно оформилась, положение промышленных рабочих в наиболее индустриально развитой стране тогдашнего мира - Англии - улучшилось, и поэтому английские рабочие так и не заинтересовались революционными идеями марксизма. Энгельсу с горечью пришлось писать о том, что английские рабочие думают о политике так же, как английские буржуа. Причину изменения классового сознания английского пролетариата основоположники марксизма увидели в его «подкупе» господствующим классом за счет эксплуатации народов Британской империи.
Однако и во многих других странах, достигших высоких ступеней экономического развития, радикальные настроения рабочего класса шли на убыль. Более привлекательными, чем революционные лозунги, становились идеи социального партнерства. Если в XIX в. в ряде стран возникли массовые социал-демократические партии, ориентировавшиеся на революционные цели, то впоследствии эти же партии эволюционировали в реформистском направлении, полностью отказавшись от марксистской идеологии. Появление и распространение марксизма в Западной Европе не совпало с наиболее драматическим периодом модернизации западноевропейских стран.
В России ситуация складывалась иначе. Здесь жизнь городских рабочих в конце XIX в. была весьма похожа на ту, которая описана в знаменитой книге Ф. Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Сложилась уникальная обстановка: с одной стороны, обнаружились многочисленные проблемы и противоречия, свойственные всякому обществу, вступившему в период модернизации, но не завершившему ее; с другой - сформировалась радикально настроенная интеллигенция, увлеченная идеями революции и социализма. Значительная часть этой интеллигенции с восторгом встретила учение К. Маркса, восприятие которого было подготовлено уже существовавшей социалистической традицией. Следует отметить, что распространение марксизма в России полностью соответствовало одной из фундаментальнейших черт российской политической культуры - противостоянию «почвеннической» и «западнической» тенденций. Это противостояние, будучи порождением социокультурного раскола российского общества, сначала нашло отражение в борьбе между славянофилами и западниками, а затем - среди социалистически настроенной русской интеллигенции. С 1880-х гг. социалистическое движение России разделилось на олицетворявших почвенническую тенденцию народников и марксистов, полагавших, что образец социально-экономического и политического развития Западной Европы является универсальным и будет неизбежно повторен в России.
Однако не все русские марксисты оказались последовательными западниками. В российской социал-демократии произошел раскол. Меньшевики во главе с видным российским марксистом Г. Плехановым остались верны ортодоксальному марксизму и, следовательно, стали продолжателями западнической традиции. В противовес меньшевикам «почвенническое» течение русской социал-демократии олицетворяли собой большевики. Возникновение идеологии большевизма связано с именем В. Ульянова (Ленина).